Джейме читает все эти мысли по его глазам. У него вздрагивает кадык.
Но Уэс просто не может.
Он не в состоянии решить эту комплексную задачу. Недостаточно верить в лучшее будущее, словно это что-то столь же неизбежное и вечное, как сам Бог. Он должен это будущее потребовать. Должен работать ради него. И хотя Джейме заслуживает страданий, и несмотря на то, что никогда не изменится и никогда не перестанет ненавидеть его, Уэс не может заставить себя размахнуться краденым моментом превосходства как дубиной. Если он намерен изменить мир и убить хала с чистой совестью, сделать это надлежит на своих условиях.
– Ну, давай, – говорит Уэс. – Поднимайся.
В меру своих сил, тем более что Джейме почти вдвое крупнее и неуклюж как никогда, Уэс взваливает его здоровую руку к себе на плечи. Боль в боку усиливается на каждом шагу, но он умудряется дотащить раненого до дерева. Прислонив его стоймя к стволу, Уэс стаскивает с себя пиджак.
– Ты чего делаешь? – стонет Джейме.
– Перевязку, – рявкает он. – Тебе что, жить надоело?
Джейме умолкает, хотя продолжает исходить почти осязаемым гневом, который отчетливо чувствует Уэс. Морщится, когда Уэс затягивает рукава пиджака узлом выше раны на плече – достаточно туго, чтобы остановить кровотечение.
– Почему?..
– Я бы лучше дал тебе умереть, но, думаю, Маргарет убьет меня за такое, а этого я допустить пока не могу, – он хлопает его по здоровому плечу. – Зато теперь ты в долгу перед банвитянином. Запомни.
Как бы Уэсу ни хотелось задержаться и позлорадствовать при виде горечи и смятения, исказивших лицо Джейме, ему надо отыскать девушку – и убить лиса.
32
Легкие Маргарет жжет, словно они полны морской воды, но она не сбавляет скорость. Стоит ей промедлить всего мгновение, хала скроется из виду. И все их мучения, все, ради чего они сражались, окажутся напрасными.
Ветви над головой рвут слабую струйку лунного света в клочки, но его все же хватает, чтобы дорожка крови хала давала маслянистый, переливчатый отблеск. Перед собой Маргарет видит Бедокура и гончую Джейме – рыжее и черное пятна в тумане. Они скрываются в зарослях, и Маргарет вырывается на поляну спустя считаные мгновения после них, отряхиваясь от листьев и паутины. И как раз успевает увидеть, как хала, цепляясь когтями, взбирается по толстому стволу секвойи. Бедокур обегает вокруг дерева и торжествующе лает.
Наконец-то хала загнан в угол.
Маргарет сдергивает с плеча ружье и прицеливается. Есть что-то душераздирающее в том, как выглядит еще недавно величественный, а теперь раненый и испуганный хала в перекрестье ее прицела. Ее нисколько не радует то, что она положит конец его долгой жизни, ведь она чувствует странное родство с этим существом. Дело не только в ее крови ю’адир, не только в том, что он спас ей жизнь. А в том, что сотни лет он ускользал от каждого, кто надеялся убить его. И выживал. Может, подобно ей, это единственное, чего он всегда хотел.
Прерывисто вздохнув, она стреляет.
Тонкая ветка, на которой хала нашел убежище, ломается под ним, и он, несмотря на отчаянные попытки зацепиться за что-нибудь когтями, летит вниз, изворачивается в воздухе и с глухим стуком падает на бок.
Собаки сразу кидаются в бой. Бедокур хватает хала за загривок, гончая Джейме – за ногу. Хала огрызается, корчится и верещит. Продлевать его мучения таким образом – страшная жестокость, но ей не остается ничего другого, пока Уэс не найдет их.
Она добилась своего, но случившееся не ощущается как триумф. Ее мутит от чувства вины и нерешительности. Последний демиург падет от ее руки. Девчонку-ю’адир запомнит вся страна. Семья Уэса будет обеспечена. А сам Уэс…
Если он захочет, ему хватит силы подчинить своей воле весь мир.
Слова матери мучают ее даже сейчас. «Какой идеалист откажется от власти, позволяющей осуществить любую мечту? Не найдется среди живых человека, который, имея в пределах досягаемости власть, равную божественной, не попытается завладеть ею».
Она доверила ему magnum opus, но это случилось еще до того, как он мог претендовать на нечто осязаемое. Теперь же, глядя на самого настоящего хала, орудие ее падения или спасения, она не знает, как последовать мольбам миссис Рефорд – решить, что лучше для нее. Выживание или надежда. Привычная боль или жизнь за пределами Уикдона с ее бесконечным множеством катастрофических и чудесных возможностей. Ивлин или Уэс. Даже сейчас эти двое рвут ее сердце надвое, как гончие.
За спиной шуршат листья, Уэс вываливается из подлеска, задыхаясь и держась за бок. Его правый глаз заплыл, но другой широко открыт и сияет от восторга. Синяки, крапчато-лиловые, как галактическая туманность, сбегают сбоку по его лицу. Даже в таком виде он – самое захватывающее зрелище, какое ей попадалось. Больше всего ей хочется удержать его при себе.
Но нельзя.
Вчера она думала, что ей хватит сил уйти от матери. Всю ночь ей казалось, что его любви достаточно, чтобы спасти ее. Но если она вновь позволяет себе так легко усомниться в нем, неизвестно, сумеет ли она когда-либо стать чем-то большим, чем сгусток страха у нее внутри, чем бесстрастное, дикое стремление выжить.
В облаках возникает прореха, холодный свет луны омывает поляну. Как будто они очутились в самом центре гигантского цикла трансмутации. Магия искрится в воздухе, покалывает Маргарет руки.
– У нас получилось? – Голос Уэса благоговейно трепещет.
– Почти. – Все, что ему осталось сделать, – привести в действие схему, начертанную на рукоятке ножа. Он делает шаг к хала, и Маргарет вскидывает ружье, целясь в него.
– Ни с места.
Щелкает предохранитель, Уэс медленно оборачивается, вскинув руки. Его лицо непроницаемо.
– Я же предупреждала, что застрелю тебя, если ты дашь мне повод, – говорит она.
– Предупреждала. Но разве я дал тебе повод?
– Нет, – она вглядывается в его лицо. – В том-то и беда.
Растерянность смягчает его черты.
– Не понимаю.
– Ты обещал мне все, – ее руки дрожат. – И все же я не могу… я не знаю, как должна поступить. Не знаю, как мне поверить, что ты не нарушишь свои обещания. Не знаю, как поверить, что ты не уйдешь в тот же миг, как я сегодня закрою глаза, или что не создашь камень, или что мы сможем быть счастливы. Что я смогу быть счастливой. Откуда мне знать?
– Неоткуда. Маргарет, пожалуйста… что мне сказать? Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Ничего! Ты ничего не можешь ни сделать, ни сказать. Я никогда не изменюсь к лучшему. Я всегда буду сломленной. В этом я вся.
Ветер налетает из-за деревьев, шуршит и шипит.
– Ты не сломлена. А удивительна. Ты проделала такой долгий путь с тех пор, как я встретил тебя, хоть тебе до сих пор страшно. Хоть тебя и одолевают сомнения. Глядя на тебя, я вижу не сломленного, а раненого человека, чьи раны уже затягиваются. Для этого понадобится время, но от меня это не зависит. – Уэс робко подступает ближе, пока дуло ее ружья не упирается ему в грудь чуть выше сердца. – Я люблю тебя. Прошу, позволь мне.
