В дневное время я спала в жарко натопленной хижине, укрываясь медвежьей шкурой. Таммуз сделал мне подарок – вернул демоническую магию. А вот в пище он, похоже, не нуждался, так что в этом отношении я была предоставлена сама себе. Мысль о похлебке из моллюсков в таверне матушки Патнэм казалась невероятно заманчивой, но стоило покинуть лес, и снова попаду на виселицу, не успев насладиться желанным кушаньем.
Возвращалась домой я всегда с резями в животе и по дороге пыталась найти хоть что-нибудь съедобное и утолить голод. Иногда попадались грибы, ягоды можжевельника, желуди, клюква, даже удавалось собрать кое-какие травки, чтобы заварить чай.
Когда по снежному покрывалу растекались апельсиновые лучи восходящего солнца, мне виделся десерт итальянский лед, имеющий сладкий фруктовый вкус. Вот бы его сейчас съесть!
Заметив в утреннем свете торчащее из снега бревно, густо поросшее бледными вешенками, я услышала в животе громкое урчание. Тут же бросилась их собирать, поспешно заталкивая в свой маленький кожаный рюкзак. На собственном опыте я постигла одну нехитрую истину: как бы ни хотелось заглотить грибы сырыми, если их приготовить, они станут гораздо вкуснее. Поэтому придется сначала вернуться в хижину и поджарить их на железной сковородке.
К сожалению, грибы были на редкость низкокалорийными. Но я все равно собрала их все до единого, ползая на коленях по обледенелой земле и не обращая внимания на отсыревшие от снега штаны.
Лес был моим проводником и ключом к выживанию, он подсказывал, что есть и где найти пропитание. Например, я усвоила, что бледного цвета грибы, вырастающие там, где ступала нога Таммуза, ядовитые. Наевшись их, потом буду несколько дней блевать.
Ощутив пробежавшие по коже мурашки, я поняла, что лес пытается мне что-то сказать. Подняла голову от бревна и услышала слабое журчание воды. Похоже, где-то рядом протекал ручей, который я до сих пор не обнаружила.
В надежде отыскать что-нибудь съестное я поспешила в ту сторону, взметывая ногами снежные облачка. Лес не разочаровал. Ручеек по камням сбегал в водоем, в котором неспешно плавала радужная форель.
Рот мгновенно наполнился слюной. Я выпустила когти и, невзирая на ледяную воду, бросилась ловить себе обед.
* * *
Снег падал густыми хлопьями, а я впервые тренировалась на сытый желудок и чувствовала себя сильной. Таммуз бросился на меня, выпустив когти, но я увернулась. Стоило ему на мгновение наклонить голову, я тут же воспользовалась этим и дважды ударила его, как он меня учил.
Мне показалось, будто, придя в себя, Таммуз слабо улыбнулся.
* * *
Завернувшись в одеяло и погрузив ноги в тазик с теплой водой, я сидела у очага и неспешно жевала кусок вяленой оленины. Мышцы горели огнем. Минуло уже несколько месяцев бесконечной зимы. Возможно, даже год.
Обнаружив водоем с форелью – поистине величайшее открытие! – я окрепла. А еще стала достаточно быстрой, чтобы, вооружившись ножом, охотиться на оленей. Поэтому последние два месяца в моем рационе не переводилось мясо.
Продолжая жевать, я отклонилась назад и погрузила икры в теплую воду. Солнце клонилось к закату.
Ход времени в подземном мире сбивал с толку, и многочисленные смерти нисколько не помогали. В отличие от мучительного первого раза – удушения – все последующие, от когтей Таммуза, стали милосердно быстрыми. Каждый раз, когда он вырывал мое сердце, смерть наступала слишком скоро, и я не успевала почувствовать боль. Правда, пока что мне ни разу не удалось отплатить ему той же монетой.
После очередного умерщвления я просыпалась, лежа на снегу, в окружении белых поганок и со смутным чувством, будто снова виделась с мамой.
И всякий раз оказывалась одетой в новехонький наряд воина.
Ночи напролет я бегала и боролась. Наращивала мышечную массу. Училась бить, пинать и выпускать когти. Умирала снова и снова. Я уже научилась призывать огонь и выбрасывать из спины крылья. Используя демоническую силу и чувство равновесия, неподвластные смертным, я тренировалась, высоко подпрыгивала, раскачивалась на ветвях. Постигала искусство наносить повреждения локтями и зависать в воздухе для удара.
Временами, когда Умирающий Бог, вокруг которого неизменно кружились тени, приставлял к моему горлу клинок, я испытывала знакомый укол страха, но не настолько острый, как прежде. Потому что усвоила урок и знала: все закончится, причем быстро. Снова и снова я воскресала из мертвых, и ужас больше не цеплялся за меня, он соскальзывал, как макароны с вилки.
Доев вяленое мясо, я налила в кружку горячего чая из хвои. Скоро я усну на полу, свернувшись калачиком на медвежьей шкуре, и в очередной раз вспомню об Орионе и о том, как мы впервые пришли сюда. С подобными мыслями я каждое утро и засыпала.
В тихом уединении хижины я обрела покой, и тревожило меня лишь одно: сделалась ли я уже достойной соперницей Лорду Хаоса?
«Вдруг единственный способ остановить его – это убить? Сумею ли я заставить себя совершить подобное?»
Глава 29. Роуэн
Месяц проходил за месяцем, мое терпение было на исходе. Я стояла на поляне напротив Умирающего Бога. Со всех сторон нас обступили деревья, с ветвей которых свисали похожие на кинжалы сосульки. Теперь я чувствовала себя бесконечно сильнее, чем раньше, и рвалась в бой, но Таммуз по-прежнему не считал меня готовой.
В воздухе порхали искрящиеся в лунном свете снежинки, а Умирающего Бога привычно окутывали дымные завитки магии, похожие на сотканную из теней тунику, льнущую к его бронзовой коже.
Как обычно, он стремительно перемещался, но я уже привыкла постоянно быть начеку. Путем мучительных проб и ошибок я уяснила, что нельзя сразу целиться демону в сердце, поскольку, верный инстинкту, он все равно найдет способ защитить главный орган. Я и сама поступала так же. Всякий раз, как Таммуз бросался на меня, уклонялась, подставляя под удар когтей плечо или спину – любую другую часть тела, кроме груди. Ведь такое ранение не принесет демону никакого вреда, он почти мгновенно восстановится. Поэтому, когда Таммуз в очередной раз собирался убить меня, сначала задавал знатную трепку, нанося по голове удары разной интенсивности. В итоге мои рефлексы замедлялись, я начинала спотыкаться и ослабляла защиту.
Мой страх перед смертью действительно притупился, а многострадальный череп устал от бесконечных ушибов. Да и вынужденная изоляция пробирала до костей.
– Таммуз, – обратилась я как-то, – рано или поздно тебе все же придется меня отпустить.
Снег садился на его голые плечи и руки и таял, превращаясь в сверкающие капли.
– Нет.
– Тебе одиноко? – со вздохом спросила я. – В этом все дело?
Я понимала, почему он держит меня здесь. Ему, владыке хаоса, будет ни капли не весело, если не сумею должным образом побороться за престол, однако я ужасно устала ему подчиняться.
Он растворился в тени и снова возник у меня за спиной.
