– Махит, – продолжала Девятнадцать Тесло так, словно она тоже была ее слугой – может, ученицей, так лучше, точнее, – о чем ты намеревалась расспросить Пятнадцать Двигателя? Ваша встреча – самое публичное его появление со времен отставки. Он переехал из дворца и практически растворился во внешних районах. Казалось, что живет он тихо, хоть и недоволен тем, по какой дороге ведет нас его сиятельство император.
Вот что, должно быть, она имела в виду ранее, когда говорила об Одилии: недовольство Пятнадцать Двигателя тем, как империя ответила на одилийский бунт, что бы там ни произошло.
– Я намеревалась спросить, почему умер Искандр, – ответила Махит.
– Анафилактический шок, вызванный аллергией.
– Неужто.
– Подозрительность сослужит тебе добрую службу при дворе, – заметила Девятнадцать Тесло с каменным лицом. Пять Агат за своими активными экранами, кажется, хихикнула.
– Пока что мы говорили друг с другом прямо, – сказала Махит, слегка осмелев. – Разве я могла не попробовать?
Девятнадцать Тесло взмахнула рукой, удалив один набор голограмм и вызвав другой.
– Не знаю, какой конкретно физиологический процесс его убил. В отчете икспланатля говорилось об аллергии.
– Я ожидала большей подозрительности от человека с вашей впечатляющей карьерой при дворе, ваше превосходительство.
Девятнадцать Тесло рассмеялась.
– Ты мне нравишься, посол. Думаю, Искандру ты бы тоже понравилась.
Эта мысль ранила совершенно неожиданным образом. Каким-то чувством утраты, о котором она раньше и не задумывалась, – из-за того, что она скучала по тому Искандру, которого знала. Не каждое звено в имаго-последовательности знакомо с предшественником лично, но если знакомо, то это считалось особенно почетным, – если человека подобрали, а не просто взяли отличника по тестам на способности и по практическим экзаменам. Раньше она думала, что ей все равно: она станет послом, человеком значительным и необходимым, да и, конечно, о личном знакомстве речи вообще не шло: почти никто не возвращался на Лсел из Тейкскалаана, а ее способности оттачивались для отправки в Город еще до того, как она узнала, чье имаго получит и заслужит ли его вообще.
И, тем не менее, теперь ей хотелось бы встретиться с Искандром, воплотившимся для нее только здесь, с чьим трупом ее познакомили. И еще она скучала по дому, скучала по встающей над станцией планете, по временам, когда была умной, амбициозной и еще не обремененной ответственностью, когда они с Шарджей Торел и остальными друзьями болтали в барах на девятом уровне станции и воображали, что будут делать, но еще ничего не делая.
Вслух же она ответила только:
– Нас аккуратно подбирают для совместимости с предшественниками, да.
– Значит, ты понравилась Пятнадцать Двигателю? – спросила Девятнадцать Тесло. – Раз уж вы настолько совместимы, – казалось, что ее забавляет ситуация – или и забавляет, и интригует вплоть до того, что эти чувства становились практически неотличимы.
– Нет, – сказала она. – Я задавала слишком много вопросов, при этом не оказавшись тем, с кем он работал двадцать лет назад, до отставки. А вам нравился Пятнадцать Двигатель?
– Он был скрытным, запальчивым и водил близкие знакомства с несколькими семьями патрициев, которым я не по душе. За срок своей службы в Информации он частенько становился занозой у меня в пальце. Я была рада, когда он ушел, хоть и считала это подозрительным и считаю до сих пор – но после отставки он затих. По крайней мере, на поверхности. Я посещу его мемориал из уважения к хорошему сопернику, давнему собутыльнику и бывшему другу моего друга – прошлого посла Лсела.
Она замолкла и взглянула без выражения прямо на Махит, как темная стеклянная стена. На глазу светилась облачная привязка.
– Для Лсела это сойдет за «нравился»?
– Вполне, – сказала Махит. Ну, конечно же, Искандру хватало обаяния находить друзей и по службе, и вне ее, и не терять их, даже если друг другу они не по вкусу. – Кому выгодна смерть Пятнадцать Двигателя, эзуазуакат?
– Любой, кто не хотел, чтобы ты узнала о старых друзьях Искандра. – Девятнадцать Тесло вызвала новый инфографик и надписала его быстрыми и мелкими движениями пальцев, составляя в воздухе список из слов-глифов. – Но, скорее всего: любой, кто хочет, чтобы все, кто втихомолку протестует против имперских методов подавления бунтов, перестали протестовать. Или тот, кто пытается разжечь общественный страх, в котором в последнее время недостатка нет из-за подобных инцидентов и антиимперских активистов, берущих ответственность на себя. Так что «кому выгодно» – очень интересная формулировка, Махит. Прибавим сюда половину эзуазуакатов, особенно Тридцать Шпорника, кому бы хотелось задушить любую торговлю, идущую в обход системы, где имеет экономический интерес его семья, и кто с радостью ухватится за повод в виде ксенофобии – а ксенофобию спровоцировать несложно, когда тейкскалаанцев взрывают за обедом… а, и ты. Если ты хочешь устранить союзников предшественника, дабы занять радикально новую позицию по дипломатическим отношениям Тейкскалаана и Лсела.
– Я ресторан не взрывала, – сказала Махит, пытаясь запомнить «Одилию» и «Тридцать Шпорника», пытаясь запомнить «общественный страх», предать памяти сейчас, чтобы потом собрать вместе все детали головоломки, покрутить, посмотреть, как они сходятся.
– А разве я сказала, что это ты, Махит? – спросила Девятнадцать Тесло, и снова возник вес ее внимания, намек на абсолютную и сочувственную близость. Махит представила ее с Искандром в постели – проблеск возможного воспоминания, а может, только желания. Голые тела. Нечто большее, чем политическая дружба. (А если и так, то что? Махит-то сама не собиралась… не то чтобы она против, Девятнадцать Тесло все-таки довольно…)
– Позвольте прервать, ваше превосходительство, – вклинилась Пять Агат, к немалому облегчению Махит. – Но вам стоит взглянуть на трансляции с плазы Центр-Семь.
Девятнадцать Тесло подняла обе брови.
– Тогда перекинь сюда, – сказала она. Пять Агат так и сделала широким взмахом ладони, поймав край одного из инфографиков и отправив с кометным хвостом к рабочему пространству Девятнадцать Тесло. Та поймала его серией движений руками и глазами, установила, раздвинула рамки, пока экран не повис, как окно в воздухе. Махит сделала шаг ближе, встала по левую руку эзуазуаката, пока Пять Агат встала по правую.
Во многом плаза Центр-Семь, показанная с какой-то камеры на высоте – установленной агентами Девятнадцать Тесло? Императора? Солнечных? Или Город сам приглядывал за собой? – напоминала плазу Центр-Девять, пусть и не была такой грандиозной по масштабу. Та же форма раскрытых лепестков – которая, как теперь знала Махит, может раскладываться в стены-барьеры; сплошные магазины, рестораны и, по всей видимости, либо правительственное здание, или общественный театр, если судить по размеру и статуям у фасада. Еще площадь была запружена тейкскалаанцами.
