– Для меня это было бы честью. – Она даже не врала.
– Значит, сходство весьма и весьма ограниченно. А быть может, ты просто со мной дипломатична.
– Имеет ли это значение, ваше сиятельство?
Когда Шесть Путь улыбнулся, то так, словно улыбку ему показал выходец со Лсела: сморщенные щеки оттянулись, обнажились зубы. Выученное выражение, но шокирующе знакомое, даже после всего четырех дней в окружении одних лишь тейкскалаанских лиц.
– Ты, – объявил император, – такая же скользкая, как Искандр.
Махит пожала плечами, выразительно. Спросила себя, реагируют ли немногочисленные солнечные лампы поблизости и на ее движение.
Он придвинулся. Свет вокруг него, проливавшийся на ее лодыжки и колени, был теплым – будто горячка императора подвижна, может коснуться ее.
– Так просто нельзя, Махит, – сказал он. – Философия и политика – это не вещь в себе, они многогранны, стихийны. Что верно для Тейкскалаана со Лселом, в то же время неверно для Тейкскалаана с другим соседним государством или для Тейкскалаана в его рафинированном виде здесь, в Городе. У империи множество лиц.
– Что именно нельзя?
– Просить нас делать исключения. Искандр пытался. И пытался очень умело.
– Но тогда же вы согласились, – возразила Махит.
– Согласился, – сказал Шесть Путь. – И если ты заплатишь обещанное, то и тебе я скажу то же самое.
Махит требовалось, чтобы он произнес это вслух. Чтобы убедиться; чтобы вырваться из бесконечного порочного круга гаданий.
– Что именно обещал вам Искандр?
– Чертежи к имаго-аппаратам Лсела, – сказал император с легкостью, будто они обсуждали стоимость электроэнергии, – и несколько готовых для немедленного применения. В обмен на что я гарантировал суверенитет станции Лсел, доколе моя династия правит империей. Мне казалось, с его стороны это довольно мудрое предложение.
Так и было. «Доколе его династия правит империей». Череда имаго-императоров и есть одна единая династия, – один человек в нескончаемых ипостасях, если Шесть Путь действительно думал, будто процесс имаго является итеративным, а не компилятивным, – и таким образом лселские технологии покупали для Лсела независимость. Вечную. А Шесть Путь избежит убивающей его болезни и снова заживет в теле, не затронутом возрастом.
«Искандр, – подумала Махит, потянулась вглубь себя, – как же ты наверняка был доволен, когда составил эти условия».
– Возможно, – продолжал Шесть Путь, – ты будешь не прочь добавить к сделке парочку лселских психотерапевтов. Подозреваю, их вклад в нашу теорию разума может быть весьма интересен.
Сколько же еще лселского он хочет забрать? Забрать, сожрать и переварить во что-то отнюдь не лселское, а тейкскалаанское. Не будь он императором, она бы дала ему пощечину.
Не будь он императором, она бы рассмеялась и спросила, что именно входит в тейкскалаанскую теорию разума. «Насколько широко понятие „вы“?»
Но он был императором – и в речи, и по сути – и во всех четырнадцати поколениях лселских имаго-линий видел только то, что можно поставить на службу Тейкскалаана.
Империя, мир. Одно слово; выигрывает одно – выигрывает и другое.
Она слишком долго отмалчивается. Голову забивали траектории военных транспортников – стучались о ее ярость, о внезапные уныние и загнанность. О тошнотворный пульс боли в раненой руке, вторящий ритму сердца.
– Чтобы прийти к этому решению, Искандру потребовались годы, ваше сиятельство, – выдавила она. – Подарите мне честь еще одного вечера в вашем обществе, прежде чем я приду к своему.
– Значит, ты бы еще хотела сюда вернуться.
Еще бы. Она на личной аудиенции с императором всего Тейкскалаана, и он бросал ей вызов, и принимал ее всерьез, и принимал всерьез ее предшественника, да и как ей могло это не нравиться? Это нравилось, даже несмотря на всеуныние.
Сказала же она только:
– Если вы согласны меня принять, ваше сиятельство. Мой предшественник явно… вас заинтересовал. Возможно, так случится и со мной. И вы делаете мне большое одолжение – тем, что говорите без экивоков.
– Ясность, – сказал Шесть Путь, все еще улыбаясь той очень лселской улыбкой, из-за которой хотелось улыбнуться ему в ответ во весь рот, заговорщицки, – не есть добродетель риторики. Но все же имеет свои применения, верно?
– Да. – В этом смысле их разговор был самым ясным с самого прибытия Махит в Город. Чтобы успокоиться, она сделала вдох, – расправила плечи, стараясь не подражать языку тела Искандра и не отражать императора, – и клюнула на предложенную разговорную наживку: – С вашего любезного позволения я продолжу проигрывать в риторике, ваше сиятельство: зачем вам понадобились наши имаго-аппараты? Большинству людей вне станций имаго-линии кажутся весьма… необъяснимыми. В лучшем случае.
Шесть Путь закрыл и снова открыл глаза: долгое, затянутое моргание.
– Сколько тебе лет, Махит?
– Двадцать шесть по тейкскалаанскому летоисчислению.
– Тейкскалаан пережил восемьдесят лет мира. Три твоих жизни вместе взятых с тех пор, как одна часть мира пыталась уничтожить все остальное.
Каждую неделю приходили сообщения о пограничных стычках. Всего несколько дней назад в системе Одилии подавили откровенный бунт. Тейкскалаан не жил в мире. Но Махит показалось, она поняла, на какой разнице акцентировал внимание Шесть Путь: эти стычки несли войну вовне вселенной, в нецивилизованные края. Его слово «мир» означало и «город». То же самое слово, что происходило от глагола, означающего «правильное действие».
– Это долго, – признала она.
– И так должно продолжаться, – сказал император Шесть Путь. – Я не могу позволить, чтобы сейчас мы сбились с шага. Восемьдесят лет мира должны быть началом, а не утраченной эпохой, когда мы были гуманнее, заботливее, справедливее. Ты понимаешь?
Махит понимала. Все очень просто, неправильно и ужасно: это страх оставить мир без истинного и мудрого руководства.
– Ты видела моих наследников, – продолжал Шесть Путь. – Так представь же вместе со мной, посол Дзмаре, какая поистине выдающаяся гражданская война развернется в их срок.
* * *
Во внешних чертогах Дворца-Земля не было никого, кроме Три Саргасс, которая с трудом поднялась на ноги, когда раздвигающаяся диафрагма дверей сплюнула обратно Махит.
– Ты что, уснула? – спросила Махит, жалея, что сама не может прилечь на диване хотя бы на десять минуток.
Три Саргасс пожала плечами. Под тускло-золотым освещением зала ее смуглая кожа казалась серой.
– Получила, что хотела?
Махит не представляла, что на это отвечать. Ее переполняло, колотило, распирало от чувств, ядовитых секретов. Что продал Искандр. Почему Шесть Путь пойдет на что угодно, лишь бы остаться собой – и императором. Так просто это не объяснить.
