Книга Память, что зовется империей, страница 75. Автор книги Аркади Мартин

Онлайн книга «Память, что зовется империей»

Страница

Мясо расцвело на языке во взрыве сока.

* * *

Снова в метро, после очередного блокпоста – все Солнечные неподвижные, золотые и бдительные. Покидающие дворцовый комплекс их беспокоили меньше, чем входящие, и это неудивительно, но Махит все-таки чрезвычайно нервничала, когда проходила мимо. Гадала, может ли алгоритм считывать планы, чуять биение предвкушаемой вины; может ли алгоритм, даже созданный людьми, которые хоть когда-то были тейкскалаанцами, наблюдать за их с Три Саргассю беседой в ресторане и действовать на опережение. И как же хотелось узнать, остаются ли Солнечные тейкскалаанцами, учитывая все заявления об отношении имперцев к неврологическим усовершенствованиям и то, как Солнечные, тем не менее, разом оборачивались на нее с Три Саргасс – коллективное движение, словно неизбежное вращение спутника вокруг звезды, все семь золоченых шлемов двигались в унисон.

Махит уж было приготовилась к тому, что ее допросят хотя бы о мертвеце в апартаментах – прошло уже два дня, и должны же быть у такого человека, как Одиннадцать Ель, приглашенного на императорский банкет в честь конкурса поэтов, семья, коллеги, старые армейские товарищи. Те, кто поднимет шумиху, потребует справедливости.

Но Солнечные только замерли и словно посовещались друг с другом, а затем пропустили без лишних слов. Возможно, она под защитой? Если Солнечных контролирует алгоритм, на него может влиять не один человек – не только кто-то из Войны или сам Десять Перл, но и… кто-то еще. Снова на ум пришли серые агенты Юстиции (или миражи из Юстиции), и Махит огляделась. Никого не заметила, но это не значит, что их нет. Теперь ускорившись, чтобы не отставать от Три Саргасс с ее коротким спешным шагом, она задумалась о юрисдикции в законодательстве Тейкскалаана. Если за ней следит Юстиция, возможно, Солнечные вмешаться уже не смеют. И правда стоит изучить хитросплетения уголовного кодекса, а не только законы касательно передвижений и деятельности варваров.

Ей много чего стоило бы сделать. В метро, пока Три Саргасс вела к центральной станции, Махит все еще чувствовала в кончиках пальцев бешеный пульс, как он бился в такт неумолкающему гулу периферийной невропатии.

– Пока не арестованы, – снова пробормотала она.

Выражение Три Саргасс зависло между смехом и, кажется, отчаянным желанием велеть Махит помолчать.

– Пока нет, – сказала она. Махит усмехнулась. Истерика заразна. Она вдруг почувствовала себя ребенком, играющимся с друзьями в коридорах станции, узнавшим секрет, который нельзя знать взрослым. Когда она глубоко вдохнула, стянулся бинт, прижимавший к ребрам зашифрованное сообщение, напомнил о его присутствии.

Центральный транспортный узел Внутренней провинции – провинции, где находились семнадцать миллионов тейкскалаанцев, дворец, Центральный Город, где Махит ожидала провести большую часть своей карьеры – оказался гигантским, монументальным зданием. Он постепенно заполнял поле зрения, пока они поднимались по длинной лестнице из метро: высокое строение, увенчанное куполом, съедавшим полнеба и окруженным шипастыми башнями: чертополох из бетона и стекла, а не здание. Позади него тянулись щупальца и петли путей маглева, словно широкая система вьющихся лоз, раскинутых веером. Махит знала строфу из «Зданий», начинавшуюся с описания этого вокзала: «неразрушимое, фасетчатое око, что рассылает / наших граждан, наблюдая». И в самом деле похоже на око – глаз насекомого с поблескивающими фасетками. Когда тейкскалаанская литература говорила о глазах, то часто упоминала об осязании или способности воздействовать: глаз видит, глаз меняет то, что видит. Наполовину квантовая механика, наполовину нарратив.

В Тейкскалаане все нарратив, даже с примесью квантовой механики.

– Где встречаемся с Двенадцать Азалией? – спросила Махит. В этом здании было бы так просто потеряться – раствориться в потоке постоянного движения прибывающих и отбывающих тейкскалаанцев, текучем, как вода.

– В Большом зале у статуи эзуазуаката Один Телескоп, – сказала Три Саргасс. – Не пропустишь; эту статую поставили в период, когда статуи ваяли очень блестящими и очень большими – такая была мода двести лет назад, так что Один Телескоп, по сути, сплошь перламутр.

Огромная статуя, облицованная внутренностями ракушек, собранных в настоящем океане. Собранных медленно. С течением времени. Махит снова захотелось рассмеяться, и она не понимала почему, почему не может успокоиться, почему все приправлено ощущением, будто она несется очертя голову навстречу неизбежной аварии. «Ты сейчас ляжешь на экспериментальную нейрохирургию, вот почему», – сказала она себе и кивнула Три Саргасс:

– Тогда пошли.

На входе они увидели агентов Юстиции в серой форме – увидели по-настоящему, а не в воображении. Они там просто слонялись – слишком небрежные, слишком бдительные. Махит не настолько ослепил внезапный чистый свод Большого зала, невозможно широкий стеклянный купол на опорах, чтобы не заметить, как всех входивших в двери брали на заметку. Увидев еще одного, который шатался, как рассеянный пассажир, перед билетными кассами, но билета не покупал, она толкнула Три Саргасс в плечо.

– Туман. Как думаешь, следят за нами?

– …не уверена, – пробормотала Три Саргасс, почти беззвучная в гуле тейкскалаанцев, торопящихся на свои поезда. – За нами мог следить один у квартиры Двенадцать Азалии, но если он вообще существовал, то пропал, когда мы вышли из Науки, – а эти здесь были еще до нашего приезда…

Юстиции хватало причин разыскивать людей, похожих на нее с Три Саргасс, начиная с «Восемь Виток передумала насчет моей полезности» и вплоть до «незаконного надругательства над трупом Искандра». Хотя в последнем по большей части виноват Двенадцать Азалия.

Страница