Но вот еще что: один ее глаз вовсе не был глазом.
Возможно, когда-то очень давно там находилась облачная привязка. Теперь же вместо нее виднелась часть черепа из металла и пластмассы, края скрывались под давно залечившейся вспученной кожей, а в центре, на месте глазного яблока, находился телескопический объектив. Он светился слабым красным цветом. Когда приблизилась Махит, апертура расширилась.
– Ты, должно быть, посол, – сказала Пять Портик. Голос не соответствовал ни ее нормальной внешности, ни искусственному глазу. Благозвучный, очаровательный, словно в какой-то другой жизни она была певицей. – Заходите и закройте за собой.
* * *
Дома Пять Портик не утруждала себя правилами приличия. Никто не предложил Махит и ее спутникам церемониальных чашек чая – она вспомнила Девятнадцать Тесло и мимолетно пожалела об отсутствии даже тюремного ощущения безопасности, – никто не предложил и присесть, несмотря на наличие дивана с протертой обивкой из бирюзовой парчи. Взамен Пять Портик быстро обошла Махит, словно оценивая состояние здоровья, и встала перед ней – расправив плечи, закинув голову, чтобы заглянуть в лицо. Технологическая вставка на месте черепа, где не была прозрачной, поблескивала, а в прозрачных местах Махит видела желтоватую кость и яркие розово-красные кровяные сосуды, спрятанные от воздуха.
– Где аппарат, который ты хочешь себе установить? – спросила она.
Три Саргасс кашлянула, намекая на политес, и сказала:
– Возможно, сперва стоит представиться…
– Это – лселский посол, парень – это тот, кто со мной связался, а ты – высокопоставленная чиновница из министерства информации, которая не выезжала из своей провинции со времен школьных экскурсий. Меня вы наняли для работы. Все довольны?
Три Саргасс расширила глаза в тейкскалаанской формальной улыбке, сильно уязвленная.
– Конечно, я и не ожидала гостеприимства от вас, икспланатль, но думала хотя бы попробовать сама.
– Я не икспланатль, – сказала Пять Портик. – Я механик. Пока подумай об этом, асекрета, а я поговорю с твоим послом.
– У меня в голове уже есть аппарат, – сказала Махит. – Вот здесь, где спинной мозг встречается с головным, – она отвернулась от Пять Портик и наклонилась, провела большим пальцем по призрачному шрамику под затылком. – Я хочу, чтобы вы установили новый точно там же и точно так же. Центральная секция расплетается и заплетается обратно, связь с внешней машиной снова восстанавливается.
– И для чего конкретно нужен этот аппарат, посол?
Махит пожала плечами.
– Метод усиления памяти. Проще говоря.
Ничего простого тут не было, но чем-то большим после трех минут грубого знакомства она не была готова делиться. На лице у Пять Портик появились одновременно и интерес, и сомнение – и оба выражения ей шли.
– Нынешняя версия повреждена? – спросила она.
Махит помялась, потом кивнула.
– Можешь объяснить, как именно?
Вопросы Пять Портик слегка отличались от тех, что Махит наслушалась от Двенадцать Азалии, Девятнадцать Тесло или даже самого императора, когда рассказывала им об имаго-аппаратах: те вопросы были уклончивыми, наводящими, намекающими на истинную цель, но не требовали раскрыть правду. Махит осознала, что Пять Портик все время приходится расспрашивать клиентов, кому не хочется раскрывать, зачем им нужна подпольная операция на мозге, и мысль, что она не первая пациентка Пять Портик, на удивление успокоила.
– Я сама не знаю, что вы увидите, когда меня разрежете, – начала она. – Повреждение может быть механическим и заметным. А может… и нет. Аппарат функционирует с перебоями, а при попытках получить к нему доступ я чувствую что-то вроде симптомов периферийной невропатии.
– На каком этапе извлечения и замены мне стоит прекратить операцию, посол? – Центр искусственного глаза Пять Портик, светящийся красным, расширился, наехал. Смотреть в него было – как заглядывать в раскаленное сердце лазера.
– Мы бы предпочли, чтобы посол осталась здоровой, – сказала Три Саргасс.
– Не сомневаюсь. Но я вскрываю не твой череп, асекрета, так что послушала бы саму посла.
Махит задумалась, с какими катастрофами готова смириться. Ни одна – треморы, слепота, каскадные припадки, смерть, – не казались особенно важными перед лицом того, что на ее станцию нацелился, раскрыв пасть, весь Тейкскалаан. Она еще никогда не чувствовала себя так – отсеченной от всего. Крошечная пылинка на этой огромной и многолюдной планете, готовая на эксперимент, который не одобрят даже маститые неврологи самого Лсела.
– Я бы хотела выжить, – сказала она. – Но только если сохраню большую часть умственных способностей.
За ее спиной запротестовал Двенадцать Азалия.
– Право, – сказал он, – на твоем месте, Махит, я все-таки был бы консервативнее – Пять Портик принимает это всерьез…
Пять Портик цокнула языком и задумчиво хмыкнула.
– Ценю доверие, – сказала она так сухо, что Махит не поняла, обижена она или довольна. – Живая и в своем уме. Ну хорошо. И как ты готова расплатиться за это приключение?
Махит в смятении поняла, что даже не думала о плате. У нее было жалованье – еще не полученное, и она питала некоторые сомнения, что вообще когда-нибудь получит единый транш, если тейкскалаанское правительство продолжит деградировать в том же духе – и был счет на кредитном чипе, который даже не считается нигде, кроме лселского банкомата. А она забралась в такую даль, с чего-то решив, что операция – это как ресторан во дворце: пройдет за счет чужой щедрости или политического союза. Как глупо. Она не подумала. Она вела себя как…
… а, пожалуй, как тейкскалаанская аристократка.
Да пошло оно все.
– Можете забирать аппарат, который извлечете, – сказала она. – И делайте с ним что пожелаете, только не передавайте сотрудникам министерства науки или самому императору.
– … Махит, – в шоке произнесла Три Саргасс.
Махит взглянула на нее и выставила подбородок, увидев, как все черты лица Три Саргасс рисовали разочарование и ощущение предательства. Неужели ей действительно было так важно, чтобы Махит уважала тейкскалаанские ценности, подчинялась укладу и принципам тейкскалаанской бюрократии и дворцовой культуры? А она теперь просто отдает то, что Искандр с таким трудом пытался продать. Да. Да, наверняка ей это было важно, и Махит жаль это понимать, но, увы (значит, все-таки не дружба, не удачно подвернувшийся союзник, а только корысть, и это ранило, но сейчас ничего не поделать), ни времени, ни сил объясняться или заглаживать разочарование нет.
Но Пять Портик сказала: «По рукам», – с таким видом, будто ее угощали вкусным десертом. Махит замутило.
– Технологическое пиратство у культуры, которая действительно практикует нейрохирургию, стоит больше одной экспедиции к тебе в голову, посол. Не желаешь чего-нибудь еще? Улучшить зрение? Исправить линию роста волос так, чтобы стать привлекательной даже для своих асекрет?
