Три Саргасс, как по команде, разрыдалась. Махит слезы показались неподдельными. Наверняка и были неподдельными – просто сдерживались, пока не смогли принести пользу.
Ближайший к ним Солнечный снова заговорил, уже мягче.
– Что за сумасшедшие? – уточнил он. – Прошу, граждане, сообщите нам все.
– Тот, кто застрелил моего друга, – проговорила Три Саргасс сквозь бегущие слезы, – работает у Тридцать Шпорника… он сказал, они захватили министерство, потому что министр скомпрометирована… – Она вытерла нос, глаза. – Простите, обычно я себя так не веду. Правда.
– Что значит – скомпрометирована? – поинтересовались сразу двое Солнечных; а потом третий повторил за ними, словно по ИИ разносилось эхо, словно алгоритм подстраивался: – Что значит – скомпрометирована?
– Не знаю, – беззастенчиво врала Махит. – Просто – скомпрометирована… может, потому, что министру нравится политика яотлека? Все так запутанно – и в нас стреляли…
Показалось, будто весь взвод развернулся к ним разом, сосредоточившись: так россыпь железных опилок встает в строй из-за магнита. У всех руки неподвижно лежали на электродубинках. Махит ожидала удара; неизбежной тяжести государственного наказания в виде электричества, того, что подвижная часть сети Города нападет на нее так же, как несколько дней назад неподвижная напала на Три Саргасс, – но если все сработает, если они отведут этот взвод от себя, чтобы помешать погоне из министерства информации, это стоит риска.
– Мы можем пройти? – спросила Пять Агат. – Я не хочу нарушать императорский указ. Там мой сын – я просто хочу домой – нам нужно вон туда. – Она показала здоровой рукой на здание, в котором Махит признала офис Девятнадцать Тесло, или куда-то рядом.
Похоже, этого наконец хватило. Один из Солнечных на краю взвода отделился, сделал несколько шагов от остальных.
– Идите, – сказал он. – Мы расследуем ситуацию в министерстве. Один из нас вас сопроводит, – в стороне от группы отдельный Солнечный почти казался человеком. Махит ужасно хотелось знать, как тейкскалаанцы становятся ими.
<Если узнаешь, – сказал ей Искандр, – добьешься больше, чем я>.
Остальной взвод плавно двинулся по тропинке, которой они втроем уходили с площади. Махит ярко представила, будто они идут по запаху пролитой крови Пять Агат – охота наоборот.
Оставшийся Солнечный махнул рукой, и все трое – Махит еще держала Три Саргасс за руку, асекрета еще плакала навзрыд – последовали за ним; так Махит второй раз оказалась на пороге офиса Девятнадцать Тесло в сопровождении полиции.
«Кольцевая композиция, – думала она. – Ходим кругами». И тут снова наткнулась в мыслях на невообразимую новость: ее стихи распевают на улицах?
<Ничто не остается нетронутым, – пробормотал Искандр – молодой Искандр, ее, этот знакомый мерцающий голос, прорывающийся через помехи. – Ничто из того, что ты сделаешь, не остается незамеченным Тейкскалааном. Даже я это узнал>.
* * *
Девятнадцать Тесло превратила приемный офис в зал военного совета. Она – как и раньше – стояла в центре обширного моря из голограмм, дуги за дугой; но теперь чинную организацию по сбору информации населяли изможденные молодые люди, которые жестами перекидывались изображениями, писали – от руки, на бумаге, – с кем-то приглушенно переговаривались по облачным привязкам.
Девятнадцать Тесло посреди хаоса была столпом белизны, все еще безупречная, хоть темная кожа под глазами посерела, а сами глаза – раскраснелись. Первой мыслью Махит стало, что та плакала и вообще не спала; было неясно, что из накатившего сочувствия принадлежит ей, а что – Искандру. Она решила, что это не важно, и тут эзуазуакат их заметила, одним резким жестом смахнула облако проекций от головы и подошла к Пять Агат.
– Ты ранена, – сказала она, взяв помощницу за обе руки.
– …легко, – ответила Пять Агат, и Махит увидела по ее лицу: она бы вернулась под огонь Шесть Вертолета только ради одного этого момента с эзуазуакатом, которой служила. – Это ерунда. Я потеряла Двадцать Два Графита…
– Вы оба вызвались добровольцами. Он не хуже тебя знал, на что идет. Отдохни, – сказала Девятнадцать Тесло все с той же ошеломительной, необычной мягкостью, с которой обращалась к Махит в ванной после случая с цветком. – Ты отлично поработала. Сделала все, что я просила. Присядь, попей воды, мы вызовем икспланатля осмотреть твою руку.
«Ты отлично поработала». Даже потеряв одного из своих, Девятнадцать Тесло могла утешить других. Ком в горле Махит никак не мог принадлежать только ей. Искандру тоже хотелось это услышать, верно? Особенно от нее…
(В мыслях – внезапная картинка обнаженной Девятнадцать Тесло, десять лет назад, и ощутила Махит не столько похоть, сколько вожделение, желание прикоснуться, быть вместе.)
<Нет, – сказал ей Искандр. – Я хотел, чтобы она со мной согласилась. А ты хочешь, чтобы она смотрела на тебя так, будто ты права>.
– …а ты настоящее сокровище, Махит Дзмаре, – сказала затем Девятнадцать Тесло. – Какую же цену я, оказывается, готова за тебя заплатить. Стихи написала сама?
– Большую часть написала Три Саргасс, – ответила Махит. Она все еще не отпускала руку посредницы, и наконец та сжала ее пальцы.
– Моя дорогая асекрета. Красноречива, как всегда.
Три Саргасс издала жуткий задушенный звук, затем ответила:
– Ваше превосходительство, прошу не называть меня красноречивой, когда я вся в соплях.
Казалось, будто эзуазуакат хотела рассмеяться, но забыла как; веселье покинуло ее без остатка. Так что она только пожала плечами со странной полуулыбкой и произнесла:
– «На свободе я копье в руках солнца». Это западает в память. Присядьте пока? Мне еще нужно решить, что с вами делать.
– Я должна поговорить с его сиятельством, – сказала Махит. – Вот что вам нужно сделать. А потом уже делайте что хотите.
Она подошла к дивану – тому самому, где сидела во время первого допроса Девятнадцать Тесло. Снова подумала: «Кольцевая композиция». Ноги стали как ватные. Уронили ее на подушки. Три Саргасс следовала за ней – спутник на орбите; когда села рядом с Махит, их ноги соприкоснулись. Махит жалела, что не может предложить платка, вытереть ей лицо, спрятать слезы. Вернуть ей хоть толику приличия, которого сейчас так не хватало.
Девятнадцать Тесло следила, как они идут; следила, как садятся. На долгое и страшное мгновение она словно бы растерялась – пропали вся целеустремленность и напор. Затем она выпрямилась с головы до пят, прошла через офис, встала перед ними.
– Я не могу привести тебя прямо к нему, – сказала она. – Он под охраной. И ему плохо. Ты это знаешь, Махит.
– Ему уже давно плохо, – ответила она. – И вы это знаете. И он знает, и Искандр знает.
