– Можно уже с этим покончить, Шесть Путь? – проговорила эзуазуакат, и в ее голосе послышался мучительный, изможденный страх. – Я хочу, чтобы вы жили и удерживали престол вечно; когда вы уйдете, мне до конца дней будет вас не хватать, но трон о солнечных копьях – это не какой-то варварский медицинский эксперимент и не должен им стать; взгляните на Махит, ваше сиятельство. В ней Искандр – и она не Искандр.
Император приковал взгляд к Махит. Ей казалось, она тонет. Появилась вся та сверхъестественная сила, которую она воображала в ритуале крови, и отразилась в реакции лимбической системы – иллюзия неврологии. Но все же за солнечным сплетением чувствовался крючок, тончайший, как мыльный пузырь, боль. Шесть Путь поднял руку – она не дрожала, и Махит успела удивиться его силе – и взял в ладонь ее щеку.
Она позволила Искандру – последовательности реакций, памяти и их выражению на эмоциях, на поведении, что являлась Искандром, – прижаться к ладони. Позволила прочувствованно и медленно сомокнуть ее веки.
А потом забрала все назад, выпрямилась с широко раскрытыми глазами и сказала:
– Ваше сиятельство, он любил вас. Я встречалась с вами трижды.
В воцарившемся потрясенном молчании она продолжала:
– А кроме того, у меня нет для вас имаго-аппарата. И я не могу – даже при лучшем развитии событий – доставить новый, чтобы сохранить вашу память, раньше, чем окончится ваша жизнь. Мне жаль, Шесть Путь. Но мой ответ – нет.
Император с силой провел большим пальцем по изгибу ее скулы.
– Аппарат есть в тебе, – сказал он. – Правда же.
– Если вам так угодно, – ответила Махит, сглотнув яркий страх – это же император, если б он захотел ее разрезать, ему было бы достаточно взмахнуть рукой, и один из охранников в сером начнет кромсать прямо здесь, на полу, ориентируясь на хирургический шрам от Пять Портик, – если вам так угодно, вы можете поместить в свой разум меня и Искандра – даже две долбаных версии Искандра, это все сложно, с ума сойти как сложно. Или поместить нас в разум кого угодно. Но нет такого имаго-аппарата, ваше сиятельство, который перенесет в чужой разум вас и только вас одного. Нет в радиусе двух месяцев полета.
Шесть Путь вздохнул и отпустил ее. Ощущение от руки осталось клеймом – раскаленным, сверхчувствительным.
– Полагаю, это мало что меняет, – сказал он. – Я не возлагал надежд на воскрешение с самой смерти твоего предшественника. И не ожидал, что ты эту надежду возродишь. Только… фантазировал. – Он поманил пальцем, и Девятнадцать Тесло подошла к нему, опустилась рядом на колени. Он положил руку ей на шею, и она прильнула к ней затылком.
Она представлялась Махит огромным тигром, клыкастым и опасным, и все же – встала на колени. Прильнула к этой ладони.
<Ничто, чего касается империя, не остается собой>, – пробормотал ей Искандр.
А может, это ее собственный голос притворился интонацией, которой она скорее поверит.
– Как протекает этот дурацкий мятеж, Девятнадцать Тесло? – спросил император.
– По-дурацки, – сказала Девятнадцать Тесло, – но скверно для всех. Один Молния убивает штатских; одновременно Тридцать Шпорник пытается сместить вас в ходе откровенного внутреннего переворота – видимо, потому что верит, что в случае вашей смерти Восемь Виток и Восемь Антидот отстранят его от государственного управления, вот и пользуется Один Молнией в качестве повода, чтобы перехватить власть заранее, и для этого рассылает на улицы агитаторов со своими нелепыми знаками цветочной чести – мы уже потеряли Два Палисандр из информации, она мертва или считайте, что мертва, и я не надеюсь на Девять Тягу в Войне; если она еще не переметнулась к Один Молнии, то переметнется в любой момент, когда решит, что он даст ей позицию эзуазуаката в своем правительстве…
– Не хотела бы сама стать министром информации, Девятнадцать Тесло, раз ты и так уже все знаешь?
– …мне нравится мой нынешний титул. Как я уже не раз говорила, – сказала Девятнадцать Тесло. И тихо вздохнула. – Но если вы потребуете, я готова.
– Мне нужно от тебя не это, – сказал Шесть Путь. Махит не нашла в такой формулировке абсолютно никакого утешения. Судя по выражению, Девятнадцать Тесло тоже.
– Где Восемь Антидот? – спросила эзуазуакат. – Если можете ответить. Я… беспокоюсь, милорд, за его благополучие.
Местоположение девяностопроцентного клона имело важное значение; даже несмотря на десятилетний возраст, благодаря своему генетическому наследию после смерти правителя – «Его зачали, когда ты уже ударил по рукам с Шесть Путем, Искандр, или он уже существовал в качестве страховки?» – он должен стать первым из соимператоров. Если Шесть Путь умрет раньше, чем ребенок достигнет совершеннолетия.
– Он здесь, с нами, – сказал Шесть Путь. – Ты защитишь его, Девятнадцать Тесло. Верно?
– Разумеется. Когда я не служила вашим интересам, ваше сиятельство?
<Когда убила меня>, – прошептал Искандр, и Махит задумалась, не промелькнула ли та же мысль у императора.
– А, было раз-другой, – сказал Шесть Путь, и вместо того, чтобы потупить взгляд или устыдиться, Девятнадцать Тесло рассмеялась. Махит вдруг резко представила их при первой встрече: эзуазуакат – молодой командир, Шесть Путь – в начале расцвета своей власти. Их легкую дружбу. Успехи их партнерства.
Затем император обернулся обратно к Махит, и она почувствовала себя маленькой, и ужасно молодой, и совсем не наравне с этими двумя тейкскалаанцами, в отличие от Искандра. Она бы не вошла в их странный треугольник.
<Уверена? Прошло целых десять лет, прежде чем я так пал. У тебя же пока была неделя>.
Нет. Не уверена. Всего лишь не готова.
– Итак, Махит Дзмаре, если ты не можешь решить для меня наиболее фундаментальную проблему хорошего правительства, если не можешь даровать мне вечность и стабильное правление, то что мне дают твои вести от Дарца Тараца? Что мне делать с инопланетным вторжением на границах империи, пока я сам прячусь от смерти и низложения в сердце своего дворца?
Вот так просто ей подкинули испытание. Точно так же она себя почувствовала в первый день здесь – внезапное осознание, что на тейкскалаанском нужно говорить все время, а не только в мыслях или с друзьями. Будет она говорить на тейкскалаанском и сейчас. Она знала формулировки, оттенки. Для ориентира имелась долгая история Искандра с Шесть Путем – все их беседы за столами, на законодательных собраниях и в постели. Все боли – рука, бедро, бесконечная, бесконечная головная боль – ушли, и она подумала: «Ну хорошо. Поехали».
– Вы можете дискредитировать Один Молнию, – сказала она. – И заодно можете возвысить Восемь Виток над Тридцать Шпорником.
– Продолжай.
Она летела.
– Один Молния жаждет узурпации – стать народно признанным императором, – но принес ли он империи победы? Нет. Хотя бы пытается? Нет, он бросил окраины Тейкскалаана открытыми для инопланетной угрозы. Новости о ней пришлось принести варвару – а это позорная оплошность для вашего яотлека, которому полагалось знать об опасности раньше, вот только он поставил себя и свои тщеславные амбиции выше сохранности империи, – пришлось замолчать, чтобы перевести дыхание. Спиной она чувствовала взгляд Три Саргасс и жалела, что посредницы нет рядом, чтобы держаться за руки. – И… Восемь Виток предупреждала весь Город, что завоевательная война, которую Тридцать Шпорник поддерживает, даже поддержал публично на последнем поэтическом конкурсе, сомнительна со стороны закона ввиду этих самых угроз. Она исполняет свои обязанности министра юстиции; Тридцать Шпорник разоблачен в злоупотреблении влиянием на вас, чем поставил вас под политическую угрозу.
