– Ваше сиятельство, что касается желания «сделать что-либо», спросите у Ее Великолепия. Она наверняка смотрит это вместе с вами. Если вы все еще не знаете, почему я, а не кто-то другой из министерства информации, спросите ее, почему она не остановила меня или не послала кого-то еще вместе со мной.
Девятнадцать Тесло рассмеялась, услышав эти слова уполномоченного. Рассмеялась и кивнула. Восемь Антидот не сомневался, что им манипулируют более чем через шесть гиперврат и пять с половиной часов, но чувство это было довольно странным и освежающим: быть манипулируемым, слыша, как тебе говорят правду. А узнать эту правду ему было необходимо.
Уполномоченный на голограмме вздохнула.
– Ваш второй вопрос потруднее. Я сижу здесь с послом Дзмаре, потому что она разбирается в языках гораздо лучше меня, хотя как дипломат я гораздо лучше ее… Не ее вина, что она… – вид у Три Саргасс был такой, будто она съела первое слово, которое собиралась сказать, быстро его проглотила и заменила: – отлучена в настоящей момент от практики. Почему я считаю, что переговоры с врагом могут увенчаться успехом? Потому что они разговаривают, ваше сиятельство. Потому что, когда мы поняли, как нужно издавать коммуникативные звуки, они стали отвечать. Потому что я выросла, читая Одиннадцать Станка. Пусть Пять Агат раздобудет вам экземпляр «Писем с нуминозного фронтира». Вы на девяносто процентов клон Его Великолепия Шесть Пути, вы уже достаточно большой, чтобы понять…
Дзмаре осторожно перебила ее. Как пловец, ныряющий в воду без малейшего всплеска.
– Потому что, ваше сиятельство, уполномоченному нравятся инородцы. По крайней мере, человекообразные – она сама призналась мне в этом, когда мы с ней познакомились. Она, в отличие от некоторых тейкскалаанцев, считает, что люди, которые не являются тейкскалаанцами, тоже отчасти принадлежат роду человеческому. А от этого нетрудно прийти к заключению, что и эти инородцы тоже в некотором роде люди. Пусть даже они и не принадлежат человеческому роду.
– Махит, – сказала Три Саргасс, посмотрев на Махит так, словно это утверждение посла потрясло ее.
Но посол продолжила:
– Я не знаю, как они разговаривают. Я знаю, у них есть другие языки, кроме того, из которого мы выучили несколько слов, и ни один из их языков недоступен человеческому уху. Я знаю, к смерти у них не такое отношение, как у нас, но они знают, что такое смерть. Я знаю, что после первой встречи они вернулись к столу переговоров и что не перестали атаковать Флот даже во время переговоров. Я знаю это и больше почти ничего. Я думаю, они в некотором роде люди. А если так…
– Если так, ваше сиятельство, – уверенно перебила ее Три Саргасс, – то существует вероятность заключения перемирия, прежде чем мы потеряем слишком много кораблей Флота. Это все.
Бормотание на заднем плане. Тот, кто был с ними, что-то сказал неразборчиво. Дзмаре казалась испуганной – или исполненной отвращения, или просто раздраженной. У станциосельников была слишком богатая мимика, и понять, что значит каждое выражение их лиц, нередко было затруднительно. Уполномоченный стояла с невозмутимым видом.
– Конец записи.
На этом изображение исчезло, остались только покои императора и Два Картограф, который оторвался от своего домашнего задания и сказал:
– Мама, а Восемь Антидот знает матричную алгебру? Я-то знаю, я решил все задачки, пока вы голограмму смотрели.
Восемь Антидот понял, что скучает по своему семилетнему возрасту. Потому что в семь лет все гораздо проще, чем в одиннадцать.
Он поднялся с дивана. Ему хотелось обдумать увиденное, но не говорить об этом – ни с императором, ни с Пять Агат, ни с кем вообще.
– Я немного знаю матричную алгебру, – сказал он, садясь рядом с Два Картографом. – Хочешь мне показать?
* * *
Они вышли из комнаты записи все еще под пристальным взглядом Два Пены, офицера связи «Грузика для колеса». Три Саргасс весьма решительно игнорировала ее все время, пока они там находились, – проще было игнорировать взгляд подозрительного офицера Флота, чем отвечать на него. Хорошо хоть на них больше не было изолирующих костюмов.
Быть вызванной на флагманский корабль не по требованию самого императора, а чтобы пройти “тест” из вопросов наследника! Все равно что пойти на собеседование к потенциальному одиннадцатилетнему работодателю, который хочет понять, достаточно ли ты хорош для его работы. Наследник был точной копией Его Великолепия Шесть Пути, когда тому стукнуло одиннадцать.
Три Саргасс хотела было плюнуть, вернуться на шаттл и лететь на Пелоа-2, а любознательный мальчишка пусть подождет еще несколько часов – в любом случае ее ответы были бы более полными, если бы она могла продолжить переговоры, попытаться дать понять врагам, что на самом деле им вовсе не нужны потери, которые терпит Тейкскалаан. Но Махит отрицательно покачала головой и сказала: «Если кто и заслуживает ответа на вопрос, почему Тейкскалаан делает то, что делает, так в первую очередь этот мальчик».
Только тогда Три Саргасс вспомнила, довольно четко и с некоторым смущением, что Восемь Антидот родился, чтобы стать Шесть Путем. Чтобы ему в голову встроили одну из имаго-машин станции Лсел, чтобы Шесть Путь мог быть императором вечно. Она догадывалась, что Махит каким-то сложным образом мучила совесть в связи с этим. Махит сейчас была в большей степени Искандром Агавном, чем шесть месяцев назад, и потому, вероятно, чувствовала себя уничтоженной. Разочарованной. И виноватой.
С кем из них она трахалась прошлым вечером? Кто из них принес эту странную, прекрасную графическую историю в картинках, где есть такие строки: «это драгоценно, но это не память» и «я – это все, что вам нужно»?
Неужели она и вправду хотела знать? Может быть, нет.
Когда она оказалась перед записывающим устройством с Махит, стоявшей справа от нее, где она и должна была стоять, а флотский офицер с осуждающим лицом устроилась в углу, Три Саргасс решила сказать малышу-наследнику всю правду и посмотреть, что из этого выйдет. Оно того стоило, да. Если уж она решала что-то сделать, то делала это на совесть. Так она вела себя всю жизнь. Правильно от начала и до конца – или вообще ничего.
Девять Гибискус ждала их на мостике.
Три Саргасс низко поклонилась ей над кончиками пальцев, то же самое сделала и Махит. Краем глаза она заметила мелькнувший за окном императорский курьерский высокоскоростной шаттл, который сверкнул корпусом и исчез с их посланием, направляясь к гипервратам. Они опять остались лицом к лицу с войной.
– Есть что-нибудь от икантлос-прайма Двадцать Цикады? – спросила Три Саргасс. Она все время думала о нем: как он там один, с контейнером с грибком против Третьего и Четвертого. Один на жаре, как они с Махит были одни против войны.
– Пока нет, – ответила яотлек. – Ничего после вашего прибытия. У него есть еще полчаса, после чего я пошлю вас обеих привезти его назад. Если это возможно.
Три Саргасс подозревала, что, если он не пошлет никакого сигнала, чтобы дать о себе знать, искать особо будет нечего. Ей будет жаль. Это расточительство, в том самом смысле, в каком Двадцать Цикада объяснял ей на гидропонной палубе. Дефект в функционировании Вселенной. Извращение. Использование ресурсов не наилучшим образом – даже не хорошим.
