Ситуация повторилась футов приблизительно через двести по коридору, когда они вышли из поля зрения одного солдата и попали в поле видимости другого. Три Саргасс посетило неприятное воспоминание о Солнечных ее детства до алгоритмической реформы, когда они задавали одни и те же вопросы, если ты переходил из одной юрисдикции в другую, и сколько бы юрисдикций ты ни менял, вопросы каждый раз повторялись при переходе в новую. Новый солдат была поменьше ростом, живее, и несоблюдение приличий со стороны Махит привело ее в ужас: ее недовольство «вы обе без униформы!» сопровождалось всеохватывающем жестом, которым она обозначила себя с головы до ног, словно говоря: «Что такой приличный уполномоченный делает в компании жакета-с-брюками?!»
Три Саргасс предполагала, что Махит на сей раз возьмет объяснения на себя и расскажет, кто они такие, с такой же уверенностью, с какой она представилась яотлеку, но она молчала. Она посмотрела на Три Саргасс, вскинув брови, и та была вынуждена повторить то, что говорила предыдущему солдату. Потом они погрузились в мучительное ожидание, пока солдат консультировалась со своей облачной привязкой. Наконец она сделала отмашку, пропуская их дальше.
Третий случай у дверей самой рабочей комнаты был попросту оскорбительным. Предыдущий пост находился отсюда в зоне видимости, но солдат с того поста и пальцем не пошевелила, чтобы сообщить своей коллеге, что две женщины перед ней имеют все законные основания пройти за дверь, которую она так усердно охраняет.
– Вы… – начала солдат.
– Да, мы без униформы, – огрызнулась наконец Махит с переливчатой и недоброй интонацией, какой Три Саргасс не слышала у нее прежде, во дворце. Что-то слышалось в ее тоне, какое-то глубинное и доставшее ее до печенок неприятие навязываемой им проблемы.
«Интересно, каким тоном говорит Искандр Агавн, когда его выводят из себя?» – подумала она, и ей не понравилась эта мысль.
– Если вы будете так любезны и проверите поступившую к вам информацию, – добавила она, прежде чем Махит успела сказать что-то еще.
– В подобной резкости нет нужды, уполномоченный, – сказала солдат, что ничуть не помогло: если очередной солдат знала, кто такие она и Махит, то почему, звезды небесные, не позволяла им войти в рабочую комнату?
– У нас приказ войти в эту комнату, – сказала Махит с тем же бархатным озлоблением, на ее безупречном тейкскалаанском. – Это приказ вашего яотлека. В целях обеспечения безопасности Флота, адекватных и грамотных действий по доведению войны до победного конца.
Три Саргасс поняла, что Махит цитирует одну из рекламационных песен – «Песню #16», одну из наиболее темных по содержанию из-за своей длины, делающей невозможным заучивание ее наизусть. «Адекватные и грамотные действия по доведению войны до победного конца». Пятнадцать идеальных тейкскалаанских слогов с цезурой в середине. Тысяча чертей, какая-то непрерывная головная боль из-за того, что Махит Дзмаре родилась варваром…
Но не родись она такой, разве нравилась бы Три Саргасс настолько?..
Солдат, исполняющая роль швейцара, не торопилась, проверяя ее данные, хотя Три Саргасс и показалось, что она увидела румянец на ее темных щеках – смущение или даже стыд за то, что варвар с такой легкостью поставила ее на место. Махит следовало бы гордиться собой.
Она даже собиралась сказать ей об этом, когда они наконец вошли внутрь и увидели великолепное обилие аудиовизуальной и голограммозаписывающей аппаратуры, расположенной, как цветочные букеты, для ее удобного использования. Дверь плотно закрылась, чтобы швейцар снаружи не слышала, что происходит внутри, и можно было говорить открыто, но Махит сразу же направилась к пульту управления аппаратурой. При ней была инфокарта с перехваченной записью шумов инородцев, и у Три Саргасс не было ни единой секунды, чтобы предупредить, что на этом конкретном пульте громкость, кажется, по умолчанию установлена на полную – Махит уже включила запись, и комнату со всех направлений заполнили ужасающие звуки. Повторитель выдавал объемный звук, громкоговорители были в каждой стене, ужасные звуки помех-пения поражали разом со всех сторон, а не с одной…
Эти звуки пронзают до мозга костей, успела подумать Три Саргасс, прежде чем ее вырвало. Звуки вгрызались в ее кости и готовы были петь там вечно, пока она не умрет от рвоты…
Звуки прекратились. Три Саргасс снова вырвало. Просто блестяще: первое, что делает специальный уполномоченный, – заблевывает пол флагмана, фантастическая работа с ее стороны. Она беспомощно ждала, пока спадут еще три волны рвотных позывов.
– Извини, – тонким голосом сказала Три Саргасс, подняв голову. Оказывается, не одна она блевала на пол. Но Махит удалось найти выключатель воспроизведения записи. Две с половиной минуты прослушивания – полная продолжительность записи – вывели бы их из строя, а не только ввели в смущенное состояние.
– Мы забыли взять пакеты для мусора, – выдавила она. Она посмотрела на Махит, которая, казалось, готова была рассмеяться, если бы ее кишки сочли это желательным.
Но Махит только провела тыльной стороной ладони по губам, скорчила гримасу и сказала:
– Это было хуже, чем когда мы слушали в шаттле. Гораздо хуже.
– Этот аудиопроигрыватель подключен к повторителю, весь входящий сигнал передается во все громкоговорители на всех стенах.
Махит взвесила ее слова: она сидела неподвижно, свернувшись клубком, оценивала прослушанное, словно пробовала на вкус, или, может быть, она чувствовала только горечь в собственном рту, как и Три Саргасс. Потом она сказала:
– Нам нужен живой инородец. Не труп.
– Я с тобой согласна, но… почему ты именно сейчас об этом говоришь?
– Я думаю, – сказала Махит, – если целая толпа этих существ будет производить эти звуки, став в круг, – как здесь развешаны громкоговорители на стенах, – то громкость будет усиливаться. Усиливающаяся звуковая волна, инфразвук – не то, что мы слышим обычно. Интересно, они знают, что эти звуки вызывают у нас рвоту?
– Подозреваю, что знают, – сказала Три Саргасс со всей бесстрастностью, на какую была способна, одновременно оглядывая комнату в поисках какого-нибудь подобия тряпки, чтобы убрать или хотя бы прикрыть производное двух человеческих желудков. – Они встретили гораздо больше живых нас, чем мы – их. Возьми хоть все население Пелоа-2 для примера.
– Тем больше у нас оснований заполучить живого, – сказала Махит. – Тот, что лежит в медчасти, был млекопитающим. Даже если они млекопитающие-падальщики, то разве мы не были такими же миллионы лет назад? И они наверняка разговаривают не только так, этот шум…
– Частично мы его не можем услышать. Язык жестов или феромонов… или…
В комнате было много кабинок, и ни в одной из них не нашлось ничего впитывающего, только ряды электронных приборов.
– Или структурная окраска кожи, которая изменяется в определенной закономерности. Я не знаю. Это может быть что угодно. Вероятно, это не феромоны, феромоны для млекопитающих становятся маркерами тональности. Думаю, так. Компаративная зоология – не моя специализация.
