Соня повернулась к Олегу и показала на дачников, занимающихся устройством водоема. Они обсудили, что, если соединить их участки, то и у них вполне можно разместить небольшое озерцо. А еще, если объединить участки, стал рассуждать вслух Олег, взяв тихо Соню за руку, можно выращивать породы ценных деревьев на продажу, или расширить озерцо и выращивать мальков ценных рыб, и ими тоже можно будет торговать…
Он оказался еще тем мечтателем. Соня более прозаично относилась к жизни и торговать породами ценных деревьев и рыб не собиралась, она слушала Олега и прикидывала, как бы безопаснее от него отделаться. И вдруг предположила, что через пару домиков он полезет целоваться. Она не могла этого допустить, но и обидеть Олега Соня тоже не хотела.
– Пойдем назад, у меня ноги болят.
Они сели на скамейке у крыльца Сониного дома, который уже погрузился в ночную тишину. И здесь романтическое настроение, подбадриваемое невесть откуда взявшимися соловьями, снова вернулось к Олегу. Он неожиданно для себя стал декламировать сонеты Шекспира, которые всплыли в его памяти как русская атомная подлодка под носом у флегматичных финнов.
Соня решила поддержать инициативу Олега, рассчитывая, что если он все время будет декламировать, то не полезет с поцелуями. Она тоже вспомнила пару строчек из Омара Хаяма. Но там почему-то предлагалось все бросить и убежать с кувшином вина в ближайший пролесок. Соня поймала себя на мысли, что кувшин вина еще ладно, но Олега с собой брать не стоило. Тот же, желая показать себя перед Соней с лучшей стороны, закрыл глаза и перешел на Пушкина. Соня тоже закрыла глаза…
Под утро их обнаружила Тамара Сергеевна, обеспокоенная поздним невозвращением Сони. Но долго искать блудную дочь не пришлось. Молодые люди сидели на скамейке у дома, поджав под себя ноги, прижавшись друг к другу головами и… крепко спали. Тамара Сергеевна разбудила Аллочку, и они вместе с Тарасом увели сына в дом. Соня, очнувшись ото сна, сама дошла до постели и отключилась.
Так хорошо начинающийся роман закончился самым обыкновенным храпом.
На следующий день Соня проснулась около двенадцати часов, потянулась и выглянула в окно.
Она услышала голоса и решила поздороваться с соседями. Но, глядя на их угрюмые лица, сразу передумала и спряталась за занавеску, подслушивая и подглядывая.
Тарас выгнал машину на дорогу и грузил в нее пожитки. Аллочка помогала ему. Последней вещью, которую загрузили в автомобиль, был какой-то полосатый мешок, Аллочка с Тарасом втаскивали его в салон аккуратно, а тот стонал, охал и изрыгал проклятия.
Соня догадалась, что это не мешок, а сложенный пополам Олежек, лишь тогда, когда из-под пледа, в который его укутали, показалась забинтованная ладонь.
– Что с ним? – шепотом поинтересовалась она у вошедшей матери.
– Как ты его укатала, дочка! – засмеялась Тамара Сергеевна. – Он разогнуться не может.
– У нас ничего не было! – заявила Соня.
– Как же не было? Копали-то вместе. Вот он и докопался. Пожалела бы парня, уступила бы ему вчера. А то ради того, чтобы победила дружба, он всю свою целину перелопатил, теперь спина не гнется.
– Его никто не заставлял. И уступать я ни в чем мужикам не собираюсь.
– Ну и ладно, – согласилась мама, – сиди и дальше в девках. Зачем нам мужики?
– Ах, – спохватилась вдруг она, – один нам все-таки нужен!
– Кто?! – испугалась Соня.
– В Тугуев приезжает Трабзон! Я взяла нам с тобой билеты на его концерт.
– И когда это радостное событие состоится? – безразлично спросила Соня, понимая, что составить компанию маме ей обязательно придется. Хватит того, что у той теперь с соседями будут натянутые отношения. Хотя появятся они на своем участке не скоро, а Олежека сюда больше никакими калачами не заманишь.
– Сегодня вечером.
– Что?! Сегодня?!
И ее спину пронзила острая боль.
День тринадцатый
– Лучше сделаем из нее бесчувственное тело
После нескольких примочек и растираний пчелиным ядом и спиртом одновременно (попробуйте для поднятия тонуса!) Сонина спина успокоилась и редкими покалываниями отдаленно напоминала о тяжком физическом труде огородника. К вечеру они – Соня со спиной, были в полной боевой готовности. Поначалу и та, и другая надумали оголиться, – все-таки концерт, но потом решили этим не выделяться и упаковались в длинное черное платье с глухим воротничком.
Народ вблизи местного кинотеатра, где должен был состояться концерт столичной знаменитости, уже поджидал артиста, чинно прогуливаясь и переговариваясь на отвлеченные темы. Опаздывать на концерт было моветоном. Следовало прийти заранее и показать все свои обновки, чтобы дамы ближайшие пару часов, пока длится представление, смогли бы их обсудить. Соне показывать было нечего, поэтому Тамара Сергеевна отдувалась и за себя, и за нее. На ней было надето сшитое на днях портнихой поблескивающее платьице, сверху накинута связанная крючком из блестящих ниток ажурная шаль, грудь украшали отражающие в разные стороны искусственное освещение ожерелья и бусы, купленные по случаю, а на ногах красовались новые туфли с золотой пряжкой.
Соне пришлось сопровождать маму. Та постоянно нашептывала на ухо дочери, кто из ее знакомых разведен и кто собирается сделать это в ближайшее время.
– Гляди, Софья, гляди, – холостяк! У него двое детей от первой жены, еще один ребенок от второй и парочка на стороне.
– Мам, ну, и зачем он мне нужен?
– Ладно, ладно, – соглашалась та и быстро переключалась на следующего. – У этого была всего одна жена.
– Как ей повезло, – Соня оглядела плешивого мужичка.
– На тебя не угодишь. Сейчас бы подошли к нему, переговорили, и он у нас в кармане.
– Где-то я уже это слышала.
– А вот и вдовец, – неожиданно обрадовалась мама и потащила Соню к какому-то пенсионеру.
– Вот еще, – возразила дочь и осталась стоять на месте, для верности зацепившись рукой за кусты сирени.
– Ты всегда так! – сдалась Тамара Сергеевна. – Смотри, останешься в девках.
– Мам, может, пойдем в зал?
– Погоди, – шептала мать, – Свиридова меня еще не видела. Пошли хоть к ней подойдем.
После Свиридовой подошли еще к паре-тройке дам, потом заговорили с соседками. На этом бы все не закончилось, но вдруг к кинотеатру подкатила серебристая иномарка, оттуда выскочил испуганный человек, огляделся и заскочил обратно. Машина развернулась и поехала к черному ходу.
– Приехал! – И радостная толпа повалила в зал.
Соня облегченно вздохнула. Тамара Сергеевна расстроилась, она еще не успела продефилировать перед дюжиной знакомых. Когда рассаживались по местам, Соня заметила Воронцова под руку с какой-то длинноногой девицей. Он помог ей сесть и стал что-то шептать на ухо. Девица заржала, как необъезженная кобыла, и закивала головой.
