Его ухмылка мне не понравилась. Она не была неприятной, но сильно напомнила мне дядю Ваню из Преднестровья. Мужик был продувной бестией с 3-мя классами образования, но зато житейской хитрости и сметки имел вагоны. На ходу подметки рвал, чем вызывал моё детское негодование самым усердным образом. Жулил меня по страшному, что в карты, что в шахматы, тут же забалтывая, когда я его ловил на горячем. Тридцать пять лет как прошло, я уже ласты склеил и мир сменил, а в памяти от его хитрющей улыбки до сих пор передёргивает.
- Да нет у меня вопросов, просто посижу, покурю, - начал отбрёхиваться я, - Вас послушаю. Авось что путное и узнаю?
- А… - тут же поскучнел мужик, пряча глаза под полу шляпы, - Ну сиди, слушай…
Никогда не был великим знатоком душ разумных, но тут я угадал натуру зеленокожих негодяев от и до – три часа окружающие трепались о чем угодно, но только так, чтобы я ничего не понял. Мелькали имена, даты, вспоминались местные анекдоты и бытовые случаи. Мои надежды, что местные жители приступят к обсуждению новобранцев, таяли на глазах. Гоблины трепались, хаяли запаздывающих поставщиков, сетовали, что порох снова дорожает, а я… просто расслабился.
Вот как-то раз – и отпустило. Умом я сознавал множество своих бед и необходимостей, от боязни показать глаза, до очень скорых проблем, что вызовет мой суровый недостаток «врожденной худобы». Плевать. Сидеть у костра с треплющимися гоблинами, грызть ребрышко неведомой твари, курить и слушать существ, весьма далеких от ипотеки, политики, глобального потепления, хронических болезней и способов похудеть – расслабляло.
Рассказал пару анекдотов. Они обществу совершенно не зашли, зато пошли вопросы. Я отвечал свободно и легко, не пытаясь что-то выведать в ответ. Просто рассказывал о том, что спрашивали, позволяя знаниям прошлого мира спокойно течь наружу. О самолетах, о подводных лодках, о выдержанном в дубовых бочках виски, о мультфильмах… Вопросов становилось всё больше и больше, зеленокожие горячо обсуждали услышанное, подшучивая друг над другом. А я болтал, прощаясь с прошлым миром.
…с прошлой жизнью.
Завтра начнется новая, а сегодня можно как следует проститься, учитывая, что вокруг есть благодарные уши. Пусть даже зеленые, вытянутые и острые.
В какой-то момент вокруг костра стало тесно. С недоумением поведя головой, я увидел, что народу стало куда больше – освободившиеся от кулинарных экзерсизов гоблины и гоблинши шли к большому костру, усаживались кучнее, живо включаясь в обсуждения. Меня подперло с двух сторон парой фигуристых тел, пахнущих жареным мясом с примесью трав, а в руке оказалась небольшая кружка, с чем-то похожим на густое горькое пиво.
Было хорошо. Спустя где-то час в племени, носящем ну совершенно неожиданное название Крозендрейк, было принято волевое решение назвать некоторых будущих потомков Сильвестр Сталлоне и Арнольд Шварценеггер. Впрочем, оба знаменитых актёра совершенно вдули Бенедикту Кембербетчу – за такое имя две беременных гоблинши даже начали мутузить друг друга, а по глазкам еще нескольких, я безошибочно определил, что Бенедиктов тут будет много. Надо же, как они любят имена…
Напиться мне не дали. Цепкая зеленая ручка, вцепившаяся в мою, неудержимо влекла меня к казарме кидов, но прямо перед дверью напор гоблинши сник, остановив наш слегка нетрезвый тандем. От стены отделилась здоровенная черная тень, в которой я с содроганием опознал младшего воеводу Хаёркрантца. Глянув на нас, верзила ухмыльнулся, почесал скулу, а затем хрипло сказал:
- Ты наверняка хотел услышать что-то ценное, кид. Могу подкинуть на бедность. Интересует?
- Конечно, - слегка пьяным голосом пробормотал я, клюнув носом воздух.
- Ты выбран богом. Это что-то да значит.
Глава 4. Финт конём и ход ушами
— Подъём!
С этим воплем мне на живот с размаху упала зеленая ладошка. Я застонал, выныривая даже не из сна, а из обморока, куда меня отправил в ноль изнуренный организм пару часов назад. Вопль и удар повторились, намекая, что пощады не будет.
— Вставай, Неговнюк! Вставай, бери свои шмотки и уматывай из нашего дома!
— Кхр… — попытка выразить протест была задушена в горле. Нащупав стоявший в укромном уголке кувшин, я невероятным усилием влил остатки его содержимого внутрь себя. Теплая и кислая дрянь волной прошлась по пищеводу, реанимировав по дороге глотку, что позволило мне томно простонать, — Отстаааань.
— Вставай, Неговнюк! — экзекуция повторилась.
— Ты только что скакала на мне, пуская пену и вопя о том, как сильно меня любишь и как хочешь от меня ребенка… — выдохнул я, изображая нелепыми движениями раздавленного и перевернутого на спину таракана, — …а как только выскочила из постели, так снова «Неговнюк»?
— Про любовь и ребенка Сцада любит орать, — решительно отвергли мои инсинуации, — Я такими человеческими криками не балуюсь. А прозвище не меняют!
— Значит, ты пришла после Сцады… — сделал я логичный вывод, банально пытаясь потянуть время. Мир продолжал кружиться и вертеться. Чертовы гоблинши…
— Нет! — на меня сверху рухнуло голое зеленое тельце, заставив жалобно засипеть, — Я пришла после Захимы, а та пришла после Жуны, а вот Жуна после Сцады…
— Мать вашу… — выдохнулось на автомате из моего заезженного тела, — Вы меня убить пытались?
Ответом мне было ведро ледяной воды, выплеснутое на нас двоих. Гоблинша, чьего имени я пока не мог вспомнить, пронзительно завизжала. Мне тоже очень хотелось так сделать, но я был занят хватанием воздуха ртом — вода, явно каким-то чудом охлажденная ниже -50 градусов Цельсия попала мне в самое чувствительное место.
— Вставай, кид, — раздался сухой и сварливый голос, — Тебе пора.
— Да, мать Шахтшарх! — тут же вырвалось у меня. Голос подействовал куда серьезнее, чем водичка, поэтому мои сборы сильно стали похожи на паническое бегство. С матерью Хаёркрантца спорить не было ни малейшего желания. К счастью, облитая и отвизжавшаяся подруга моего сурового утра оказала всемерную помощь в деле подготовки к отправке одного слегка затраханного на прощание Должника.
До ворот идти предстояло далеко — гостевой шатёр племени Крозендрейк стоял почти у самого края болот. Нужно было дойти до самого лагеря, пересечь его наискосок, выйти за ворота… При мысли об всех этих расстояниях, к горлу подступил горький комок. Но, «надо — значит, надо» … Устойчиво давая крен на левую сторону, я обнял за плечи идущую рядом девушку, решившую попробовать насмерть меня заболтать. Шум её голоса мозгом воспринимался слабо, но при этом подавлял и так небогатую его активность. Ну хоть помощницу идентифицировал. Криксланка. Вот жеж старуха, родную внучку ледяной водой по самому сокровенному не пожалела, ведьма старая…
Состояние нестояния было настолько сурово, что босые ноги не ощущали холод от выпавшего поутру снега.
— Будете по мне скучать? — выдавил я, стараясь хоть как-то имитировать сознательную деятельность.
