Наконец Лихаэль завершил выверенный танец пальцев и звучно хлопнул в ладоши. Узор сорвался с рук и растянулся по вертикали, образуя то, что действительно превратилось в светящийся проем двери.
Не церемонясь и, как обычно, не снисходя до вежливого приглашения, первопредок схватил Аську за руку и буквально кинул в проем. Сам сиганул следом.
Они вновь оказались у ручейка и ярких камней, на той самой живописной поляне величественного и дивного эльфийского леса, с которой все сегодня начиналось. Только теперь день явно перевалил за вторую половину, у Аси ничего не чесалось, и холмик черной пыли, собранный у подножия «дольмена», завивал спиралью ветерок, чтобы сноровисто унести вдаль.
Ася покрутила головой. Двери из ничего, созданной руками Лиха прямо посреди храма с раскрашенными статуями, поблизости тоже не наблюдалось.
– А где та дверь? – опасливо уточнила Аська.
– Где-то, – беспечно и убийственно абстрактно заявил Лихаэль.
– А можно конкретнее? – насторожилась собеседница.
– Я сделал дверь, но не привязку от мира к миру, она осталась открытой там, но сюда провела лишь раз, – сподобился выдать более детальную информацию предтеча. И удивился: – Ты что, хотела туда еще раз прийти?
– Нет уж, – отказалась от стремного туристского маршрута Покрышкина. – Просто интересно. А люди в ту дверь проходить смогут? И что будет, если к ним кто-нибудь неместный заявится?
– Почему нет? Все возможно! – проказливо рассмеялся Лихаэль, снова меняя настроение, как перчатки. – Это будет весело!
– Смотря кто и куда придет, – не согласилась Ася, вспоминая тварь с предыдущей полянки. – Мало ли какой монстр.
– Значит, будет еще веселее! Чудеса, человечка, всякие бывают, и страшные тоже, страшные даже чаще! О таком забывать не след! – неожиданно странные слова чокнутого первопредка показались Асе почему-то мудрыми, и она прикусила язык, оставляя препирательства. Спросила про другое:
– Слушай, а почему я язык всех понимаю? Они же, да и ты тоже, не по-русски вещают.
– Ты принята в мой род, частичка крови дала тебе право внимать любому языку. А речи древнейших понятны любому. Таково одно из правил вселенной.
– Странно, – выдохнула Ася.
– Обычно, – фыркнул невозможный эгоист предтеча и, остро глянув на Аську, заявил: – Но ты еще страннее всех странных и страшных чудес! Ты за того хромого не переживала так, как за кучку камней.
– Старика было жаль, но мы, люди, быстро живем и умираем, а храм – он стоял века и еще простоит, такой величественный, красивый, память о былом… – задумчиво с некоторой неловкостью вздохнула Покрышкина.
– Я тоже красивый и я вечен, – с апломбом объявил приосанившийся Лихаэль.
– Ну да, – кисло согласилась Ася, не кидаясь захлебываться слюной в экстазе от права лицезреть великолепного красавца. Еще и гадости продолжила говорить: – Вот только когда люди любуются картинами и статуями, они редко гадают о том, каков на самом деле по характеру был оригинал, или напротив, вольны выдумать все, что им заблагорассудится. Но лично знакомиться с картинкой никто не желает, особенно картинкой столь пакостного нрава.
– Ничего, ты скоро умрешь и лишишься права любоваться мной, – язвительно выдал неизвестно на что разобидевшийся Лихо.
– Что значит скоро? – насторожилась Ася, в голове закрутились мысли о страшных инфекциях, вирусах и микробах, подхваченных в иных мирах.
– Сама же говорила про краткий век. Сколько тебе там осталось? Лет сто, вряд ли больше, – эгоистично пояснил свою мысль вечный безумец. – Вряд ли я буду терпеть тебя дольше пары десятков лет – наскучишь. Разорвем узы родства, и ступай куда пожелаешь. А дальше сколько проживешь…
– Спасибо, добрый ты сегодня несказанно, – съязвила Аська, большей частью от облегчения и сознания того, что немедленная кончина откладывается на неопределенный срок. – Наверное, за завтраком что-то съел, выпил или чем-то надышался.
– Что, даже не будешь упрашивать меня даровать тебе вечную жизнь? – почти обиженно переспросил разочарованный в лучших чувствах первопредок.
– Нет, – отрезала Ася, не желая, чтобы придурок, пусть даже самый могущественный придурок из всех придурков, развлекался за ее счет, унижая. – И хватит меня дразнить. Драться с парнями я прекратила еще в начальной школе, но сейчас очень хочу вспомнить старую традицию.
– Ты хочешь меня ударить? – почему-то вместо возмущения восхитился Лихо и посмотрел на Асю почти влюбленными глазами.
– Ты чего, мазохист? – в свою очередь опасливо отодвинулась от восторженного психа та.
– Меня редко когда жаждут ударить женщины, чаще всего они просто меня жаждут, – самовлюбленно уточнил Лихаэль. – Странно, что ты не такая.
– А смысл? Любви у меня к тебе, к счастью, нет. Просто поразвлечься, чтобы потом без конца сравнивать и страдать? Я-то точно не мазохистка. Если уж выбирать, то лучше какого-нибудь из эльфов пытаться соблазнить, вон хоть из той парочки мелких придурков-цветоводов. Они симпатичные и на провокации, судя по всему, точно поддаются, – практично объяснила Ася под очередной заливистый смешок древнейшего.
Отсмеявшись, тот со снисходительной небрежностью пояснил:
– Я пошутил насчет срока и старости. Ты вошла в мой род, обратной силы этот ритуал не имеет. Ты странная и забавная, мне такое долго не надоест! Это хорошо!
– И? – резко посерьезнела Ася, очень сомневаясь, что «хорошо» Лихо стоит рядом с ее личным, скорей уж они в разных вселенных проживают, если не диаметрально противоположны. – Что ты хочешь этим сказать?
– Ты теперь тоже почти вечна, как я, – пафосно провозгласил Лихаэль.
– А отыграть назад это как-нибудь можно? – робко понадеялась родственница, запрокинув голову к совершенному лицу с сияющими, как драгоценные камни, глазами.
– Зачем? – искренне удивился предтеча, даже чуточку притушил свое сверкание, переключившись в режим сохранения энергии, для интеллектуальной деятельности.
– Я все еще надеюсь, что Галя сведет меня с тем, кто поможет вернуться домой. Я хочу закончить учебу, пойти работать, выйти замуж, завести детей. И как я все это буду делать, если год от года буду оставаться двадцатилетней соплячкой? Меня ж в какую-нибудь лабораторию упекут и на опыты пустят! – выпалила Аська, всплеснув руками.
– Глупости, ты не сможешь жить в мире без чудес, когда вкусила их сполна, – качнул головой Лихаэль, в один миг переходя от имиджа невозможного балбеса к статусу великого мудреца. – Ты можешь, конечно, попробовать, можешь выдумать себе жизнь и притвориться, но надолго тебя не хватит. Магия уже отравила твою кровь, человечка, ядом чудес. Да и человечной ты остаешься пока лишь внешне и лишь пока… А впрочем, – Лихо отследил, как упрямо сжимаются Асины челюсти, хмурятся брови, и закруглил просветительскую беседу, – хочешь играть в иллюзии, играй. Почему бы и нет. Мы все этим балуемся порой.
