Чуть склонив набок голову совершенно по-куриному, птица повернула ее в сторону незваных гостей. Ярко блеснули голубые и умные, как и у волков, глаза. Аська озадаченно моргнула.
– Мне только кажется, или они не звери и не птицы. Больно понятливые? – почему-то шепотом уточнила она.
– Они духи-звероморфы, – громко ответил Лихаэль и, перестав обращать на Асю внимание, переключился на птицу.
– Мне нужна скорлупа, – безапелляционно объявил предтеча.
«Птица» негодующе клёкотнула, впрочем, попытки кинуться в драку не сделала. Может, полагала такой метод заведомо проигрышным, невзирая на весомую разницу в габаритах? Ася припомнила громадного демона, плотью которого закусил Лихаэль, и молча признала правильность стратегии звероморфа. Что бы Лихо ни подразумевал под этим странным словом.
Лихаэль подошел поближе к гнезду и встряхнул руками. Яйца кладки занялись фиолетовым огнем и чуток увеличились в размерах. Может, как и любой предмет при нагревании, расширялись? А потом они резко и дружно издали «крак» и распались на куски, высвобождая из заточения пушистых черно-белых птенчиков, буквально на глазах приобретающих белоснежное оперение, свойственное родительнице.
Еще одним небрежным взмахом руки предтеча призвал более ненужную и измельчающуюся прямо в полете скорлупу к себе. Занятая потомством птица едва ли заметила эти манипуляции. А вот Ася уловила и кое-что еще: кроме свежих скорлупок из гнезда к Лихаэлю переместились и иные темные куски прошлой скорлупы, в процессе переноски преобразующиеся в знакомые черные песчинки с редким фиолетовым проблеском.
Эта черная с едким вкраплением фиолетового взвесь почти закрыла собой гнездо со звероморфами, или правильнее было бы сказать птицеморфами? Лишь два из семи птенчиков оказались не прикрыты до конца завесой и во все глаза уставились на притягивающего волшебную пыль Лихаэля. А потом, широко раскрыв клювики, с ликующим криком «Кий-я-а-а!», напомнившим Аське каратистов, спикировали на голову первопредку. Вцепиться коготками в пеструю шевелюру Лиха двоим сразу не удалось. Соскользнули на плечи, где и устроились, издавая переливчатые нежные трели и потираясь клювами о волосы охреневшего от такого самоуправства птенцов древнейшего.
– Ой, – ляпнула Ася, не слишком хорошо знающая зоологию, но по верхам все-таки нахватавшаяся, как и любой современный человек, достаточно. Уж больно красочной получилась иллюстрация к понятию импринтинг. – Тебя, гляжу, можно поздравить с отцовством? Как назовешь малышей или малышек?
Лихо с двумя живыми эполетами на плечах в возмущении уставился на потешающуюся Аську. Мамаша птица смерила картину ревниво неодобрительным взглядом, совершенно по-человечески вздохнула и отвернулась. Птенцы-ренегаты, выбравшие в спутники создание иной расы, стали для нее отрезанным ломтем.
– У звероморфов нет пола, как нет и окончательного обличья на всю жизнь, – в конце концов выдал Лихаэль. – Они выбирают любое обличье по своей прихоти, копируя поначалу родителей, далее тех, кого сочтут интересным.
– Ну… тогда они и ты нашли друг друга. Если во главу угла ставить интерес, то ты им подходящий папочка. Кинуть родную мамочку ради первого попавшегося интересного прохиндея – это по-вашему, – покачала головой девушка.
– Ай и Кий! Вот им имена! – в очередной раз сочтя все сказанное комплиментом, провозгласил довольный Лихо, поразительно быстро смирившийся с парочкой звероморфов в качестве нагрузки, и резко свистнул. Звук едва не лишил слуха языкастую попаданку. Пока она ковыряла в ушах, свеженареченные птенцы сорвались с плеч первопредка и, увеличившись в размерах до одной пятой от габаритов родительницы, взмыли в изумрудное небо.
– И растут как на анаболиках, – между делом оценила Аська.
– Они берут мою силу, – беспечно пожал плечами предтеча.
– А-а-а, – протянула почти ничего не понявшая Аська и вздохнула.
Чудеса – это, наверное, здорово. В сказках, со стороны. Но точно не тогда, когда ты внутри чудес и сказок. Тогда больше всего почему-то хочется в самую заурядную родную реальность, в институт и к строгому дядьке. Пусть ворчит, пусть хмурится, но свой, родной по крови, единственный, кто не бросил малолетнюю сироту, взвалил на себя все заботы о ней. Пытался воспитывать, как мог и умел, пусть Ася порой и злилась на строгого родственника. Но куда меньше, чем на невозможного непредсказуемого первопредка, с которым ее угораздило связаться.
Пока она переваривала очередное чудо из серии чудес, подросшие птички покинули изумрудные просторы небес, снова вошли в пике и резко затормозили прямо между Аськой и Лихо, обдав их не тучей перьев, а туманных брызг.
Жертва эйфории звероптице морфов невольно поморщилась, переваривая атаку младенцев-вредителей. Ладно хоть не решили врезаться в нее с разгона. Лихо снова рассмеялся и, захапав Аську в объятия, вернулся в Лес.
Глава 18
Что едят морфы
И морской променад
– Все? – уточнила на всякий случай Ася.
Лихо почти театрально выгнул яркую бровь, демонстрируя непонимание сути вопроса.
– Все частицы в том мире белых не полярных зверьков забрал? – конкретизировала Ася.
– Да, – проронил предтеча, запрокинув голову и уставившись в ночное небо Леса, где ослепительно сверкали звезды. Кажется, здесь и сейчас Лихаэлю не было дела ни до чего иного, кроме вечной красоты иссиня-черного купола.
Приняв этот момент за аксиому, Аська аккуратно попятилась к дому. Небо, конечно, безумно красивое, спору нет, но пока Лихо занят, стоит попробовать слинять. Поговорку «не буди лихо, пока оно тихо» попаданка успела почувствовать в полной мере и сейчас намеревалась воспользоваться счастливым моментом тишины, пусть и не совмещенным со сном. Пока Лихаэль любуется красотами природы, она пойдет в ванную с ручьем и бассейном-чащей, а затем в кровать, и понадеется, что безумец даст ей выспаться, а не поднимет до рассвета.
Перед тем как исчезнуть за завесой листьев, заменяющей дверь, Аська успела увидеть, как Лихаэль одним броском с двух рук выпускает в небо своих питомцев. Белоснежные птицы на темном фоне смотрелись удивительно гармонично. Не будь Аська такой уставшей, тоже бы постояла и посмотрела. Но несколько секунд эстетического удовольствия могли стоить слишком дорого. Одним словом, Покрышкина приняла ванну и отправилась в кровать. Сон ее был глубок, как колодец с артезианской водой.
Проснулась она ранним утром от ощущения щекочущего тепла у правой ноги и под левым боком. Распахнув глаза, Аська в замешательстве уставилась на два белых в черные пятнышки комочка размером со среднюю дыньку.
Эти два тарахтящих, как маленькие генераторы, зверька были похожи на котят с пушистыми крылышками. Когда попаданка пошевелилась, правый котенок приоткрыл один глаз очень знакомого пронзительно-голубого цвета и, убедившись, что компаньонка не собирается вскакивать, снова смежил веки, возобновляя тарахтение.
Ответ на сакраментальный вопрос, почему звероморфы Лихаэля предпочли спать в ее кровати, Аська нашла почти сразу. Стоило только скосить взгляд в распахнутое окно. Там, на лугу, скакал и совершал иные немыслимые движения гнущимся во все стороны телом первопредок. Кажется, то, чем занимался древнейший, могло с натягом именоваться утренней зарядкой или тренировкой с мечом? В его руках время от времени появлялись золотистые то ли мечи, то ли сабли, меняющие размер по прихоти владельца.
