– То есть ты надорвался, – констатировала девушка.
Лихо промолчал, но молчание его было вполне красноречивым. Вероятно, чтобы не оправдываться и не признаваться в собственной слабости, первопредок подхватил со стола Аськин салат и принялся его уписывать с самым довольным видом.
Онемевшая от такого нахальства девушка лишь глубоко вздохнула, демонстративно отвернулась от проглота и попросила незримых помощников:
– Можно мне еще порцию?
Новая пиала с салатом материализовалась у руки Аси. Подчеркнуто вежливо поблагодарив, девушка взялась за еду.
– Это был твой салат? – запоздало предположил Лихо.
– Именно, – проронила девушка и с трудом удержалась от шпильки-комментария вроде: «Я даже плюнуть туда успела!»
«Хм», – кажется, информация о принадлежности блюда на миг озадачила Лихо, а потом почему-то развеселила. Допытываться до подноготной причудливых движений души древнейшего Покрышкина не стала, сберегая остатки здравого рассудка. Копаться в дебрях безумия себе дороже! Тут даже абсолютно нормальный свихнется с гарантией!
Схарчив чужую порцию, Лихо весело поскакал куда-то в даль светлую, «оптимистично» подбодрив Асю обещанием:
– Я отдохнул, доедай и пойдем искать следующий след Шеара!
– Вот прямо сразу такой несказанный аппетит проснулся и охота к действию, – проворчала девушка, однако за салатик все-таки взялась. Во-первых, вкусно, во-вторых, она еще голодная, и в-третьих, это уже дело принципа!
И не ведала Аська, что ушел от беседки Лихаэль недалеко. Он остановился у сплошной стены декоративного красно-золотисто-зеленого безумия высотой в пару метров и с легким удивлением пополам с насмешкой констатировал:
– Ты опять здесь!
Из растительности не раздалось ни звука. Но Лихо совершенно точно знал, кто там находится.
– Девица глянулась? Так мечтал быть стреноженным?
– Зачем ты вкушал ее пищу? – все-таки раздался из растительной стены вопрос, заданный голосом Визардэля. Но звучал он как-то надтреснуто. – Ты же старик?
– Я? – удивился Лихаэль и, что-то прикинув для себя, ответил: – Вряд ли, мальчик. Я вечен, и старость не та забава, в которой я хочу участвовать. Это вы, эльфы, рано или поздно стареете душой, оставаясь неизменны ликом. Я же иной!
– Дева человеческого рода состарится, – мстительно метнул в спину уходящему первопредку эльфийский цветовод.
Тот лишь едва заметно дернул плечом, не сочтя Визардэля достойным иного ответа.
Салатик неспешно перекочевывал из пиалы в желудок девушки, когда Лихо снова явился в беседке и, плюхнувшись рядом, принялся бесцеремонно разглядывать Аську. Будь она менее толстокожей, точно бы подавилась каким-нибудь листиком или кусочком, но не на ту напали! Дожевав, Покрышкина грубовато спросила у Лихаэля:
– Чего? На мне узоров нет и цветы не растут!
– Не растут, – почти с сожалением согласился первопредок, будто главной мечтой его жизни было разведение цветов на теле живой девушки. Хотя… кто знает, может, и было, и он даже это воплощал пару-тройку раз, пока не надоело.
Изучив Аську, Лихаэль довольно ухмыльнулся, подведя итог каким-то своим размышлениям:
– Зря он старался меня взбесить! Ты теперь тоже другая!
– Какая уж есть, – буркнула Аська. – И кто тебя, такого красивого, осмелился сердить или ввергать в сомнения?
– Твой наивный эльфик, – без зазрения совести заложил остроухого цветовода первопредок.
– Экий рисковый парень, – невольно удивилась девушка, не считавшая розовеющего эльфийского мальчика способным на сколько-нибудь серьезный конфликт с кем-то. С другой стороны, дрался же он с другим остроухим пареньком чуть ли не на смерть из-за каких-то цветочков? А значит, верна старая поговорка насчет тихого омута и его обитателей. – И как? У него получилось?
– Нет, – небрежно отмахнулся Лихо. – Глупый ребенок. Он не способен плести изысканные кружева комплиментов, под которыми прячется игла оскорбления, и не может дерзить так, чтобы вызвать своей дерзостью восхищение. Он скучен.
– Да уж, не всем же быть такими забавными, как ты, – хмыкнула Аська.
– Мои сородичи такими были, это было порой занятно. Рассердиться или рассердить, сыграть в месть, которая длится века, или сделать вид, что все забыл или не придал свершившемуся оскорблению значения, а потом нанести удар. Это было порой весело…
– Повторюсь, у нас разные понятия о веселье и забавах, – в который уж раз заключила Аська, завершая завтрак.
Лихо только повел плечами, не возражая и не соглашаясь. Может быть, считал, что Покрышкина в его компании быстренько научится так же веселиться, как это делали древнейшие, а если не научится, то и заставить не долго.
Нет уж, девушка следовать странной моде минувших тысячелетий и обычаям фактически вымерших представителей иной расы не собиралась. Ну их в баню, своих тараканов хватает, чтобы чужими обзаводиться в нагрузку.
«Надеюсь, это не передается воздушно-капельным путем», – мысленно подвела итог рассуждениям и завтраку Ася, отодвигая опустевшую пиалу.
Каким бы странным ни был Лихо, его незримая обслуга готовила очень вкусно. Хорошо еще, что растительную и мясную пищу, а не всякие плюшки-тортики, а то бы Покрышкину скоро можно было бы только катить. Или с такой нервной жизнью, какую ей обеспечивает Лихо, все бы перегорало, как в топке?
Едва тонкостенная белая пиала с изящным узором (веточкой по ободу) была отодвинута, Лихаэль протянул Аське руку. Не вцепился и не поволок, а протянул! Удивившись странности поведения бесцеремонного первопредка, девушка осторожно сунула ему свою ладонь. Что толку сомневаться и сопротивляться, если этот чумовой чего задумал, то все равно сделает. Зато хоть синяков не прибавится. Наверное.
Лихо ухмыльнулся, сжал протянутую руку и, не вставая со скамьи, исчез вместе с Аськой из Леса, чтобы оказаться в Лесу. Нет, это был другой лес. Казалось бы, роскошно-зеленые деревья, трава, кусты, птичий пересвист – все то же, но в то же время совсем другое. Ася великим знатоком растительности не была, но инстинктивно почувствовала перемену. Здесь даже пахло иначе. Чем-то терпким и в то же время чуть-чуть пряным. Словно где-то очень далеко готовили фруктовую пиццу или продавали специи, и ниточку аромата принес хулиган ветер.
Вдохнув еще разок занятную композицию ароматов, Ася огляделась уже более основательно и пораженно присвистнула:
– Блин-оладья!
Прямо в паре-тройке шагов от нее было оно. Странное, большое дерево или кристалл в форме дерева, до одури напоминавший по форме женскую фигуру, застывшую на стадии перехода между человеком и растением. Руки не ветки, но уже не руки, ноги не ствол и корни, но уже и не стройные дамские ножки.
Лихо, едва ли не урча от удовольствия – верно переместился и сразу нашел, – метнулся к объекту.
