– Энтов? – непонимающе свел густые брови Шеардин.
– Ну… у нас в сказках… ходящие и разумные пастухи деревьев сами практически деревья, – пробормотала Ася, порой почитывающая фэнтези, пусть и без фанатизма. Альтернативная история девушке больше нравилась.
Пылающий сумрачный взгляд Шеара зажегся идеей и надеждой. Гнев из него не ушел окончательно, но большей частью оказался вытеснен жаждой деятельности. А Лихо так и вовсе глянул на свою человечку одобрительно-благосклонно. Дескать, можешь же, не совсем потеряна для общества!
Девушка пожала плечами: «Пустяки, дело житейское! Поскорей и в целости из этого местечка убраться захочешь, еще и не так закреативишь».
Получив толчок и направление действия в сторону творчества, а не тактики выжженной земли, Шеардин принялся творить. Или, тут уж все зависит от точки зрения, вытворять.
Обратив лицо к бурной речушке, по которой все продолжался сплав трупов деревьев, он резко вздернул вверх обе руки. Что-то зарокотало: не то гром далекой бури, не то обвал в горах. Вверх из воды в ореоле мощных брызг взмыло множество стволов и по воздуху понеслось к берегу, где стояли трое. Покрышкина невольно зажмурилась. Не рассчитает Шеар всех тонкостей своего шаманства, и будет вместо Аси большой шалаш. Этим-то бессмертным и почти бессмертным все фигня, выберутся, а вот ей бы поостеречься. Воскресать рядышком с деревьями неизвестно в каком качестве неохота. Буратино отродясь не числился в любимых героях сказок. Несобранный мальчишка, просадивший все деньги на развлечения, вызывал даже у маленькой девочки Аси лишь раздражение.
Опасалась Покрышкина зря. Многочисленные стволы, вызванные волей Шеара из воды, летели и приземлялись на относительно безопасном отдалении, причем не укладывались штабелями, не втыкались в землю, а зависали невысоко над поверхностью.
Выловив все деревья или все, до которых смог дотянуться, Шеардин снова начал махи руками, теперь к ним присоединились и движения пальцев, и резкие рубящие движения, направленные на ближайшие скалы. Все это походило скорее на танец, в котором почему-то не участвуют ноги, или особую гимнастику.
Заскрипели, засветились золотом и черными вспышками стволы, разделяясь, сплетая остатки крон в некое подобие гибких длинных рук, не двух, а куда больше, стволы в нижней трети тоже разделились, образуя узловатые нижние конечности, мало похожие на человеческие, скорее на паучьи.
Одновременно происходил и уже привычный процесс: от стволов «энтов» из иных мест мира к богу, рассеявшему свою силу по мирам (непонятно только пока за время сна в какой пропорции это шло добровольно, а в какой принудительно), летели черные искорки и, соприкасаясь с телом, вспыхивали янтарными огоньками.
Тем временем скалы, которые рубил махами рук Шеар, раскололись, из недр вылетел ворох некрупных камешков бутылочно-зеленого цвета. Они врезались в стволы. Камень покрупнее примерно в центр ствола, пара поменьше наверх, создавая глаза. Те мгновенно загорались ярким зеленым пламенем.
Эти пробужденные к жизни и, вероятно, сохранившие память о мучительной смерти и о личности мучителей энты выглядели вовсе не мирными созданиями. Какие нафиг пастухи деревьев? Волкодавы! Или людодавы! Такие точно не позволят более никаким лесорубам прикоснуться к своей коре и все другие насаждения, в случае чего, защитят. Ася даже как-то засомневалась в полезности брякнутого совета.
Хотя… кто сказал, что у людей должно быть приоритетное право на жизнь? Сами люди? Ну тогда пусть поборются за свое право на место под солнцем и докажут его. Обижать тех, кто не может защититься, – каждый дурак может, а вот доказать приоритетное право на эволюцию в конкурентной борьбе – это уже посложнее будет. Вдруг заодно что-то в черепушках прибавится, не только лишь страсти к стяжательству, а еще и мысли о праве на существование бок о бок иных разумных видов. А не прибавится, ну, такова селяви…
Ценные, умные и дельные мысли мигом испарились из головы Аськи, стоило ближайшему древо-монстру повернуться и уставиться на девушку зелеными камушками зенок. А уж когда он чуть заметно качнул веткой в ее сторону, заскрипев стволом, так и вовсе своя шкурка показалась самой ценной среди шкур всех присутствующих. Ну да, люди эгоисты. Инстинкт выживания рулит, и лишь нравственные нормы отвечают за то, чтобы срабатывали и иные, а не столь базовые животные установки.
– Фу, Буратино, я не перегной, я не вкусная! – отшатнулась от заинтересованного целлюлозного монстра Ася.
Впрочем, интерес к Покрышкиной, как к объекту охоты, дерево утратило почти сразу, чуть пошелестело листиками, пощелкало сучками, будто какой-то анализатор работал, и, не признав Асю годной к расправе, снова повернулось к создателю. Девушка передернула плечами и украдкой перевела Дух.
– Хорошие камушки, – оценил ничуть не настороженный происходящим Лихо, перехватив один маленький на лету и подкидывая на ладони, чтобы поймать им солнечный лучик. – Собирает, хранит и умножает силу мира.
«Ёкарный бабай, так это Шеар в своих древесных монстров аккумуляторы запихнул. Они у него теперь перпетуум мобиле, то бишь по сути вечные и неубиваемые?»
Довольный кивок бога, данный в ответ на замечание Лихаэля, ответил на незаданный Аськин вопрос. Энто-эко-монстры в подзарядке не нуждались.
Завершив деяние, Шеар снова величественно махнул рукой – и стволы свежесотворенных его силой и волей созданий замерцали, исчезая с берега безымянной бурливой речки.
– Они отныне пребудут в тех краях, где есть нужда в защитниках, – умиротворенно объявил Шеардин, более для себя, нежели для спутников.
– Достанет? – непонятно и односложно спросил Лихо.
– Созданий себе подобных, как и дриады, порождать смогут, – гордо пояснил бог. – Их в достатке будет для мира.
– Дриады были куда красивее, – припомнила Ася изящные силуэты среди сплетения ветвей в чаще.
– Мне нужно было орудие устрашения и защиты, а не объект любования, – огрызнулся почему-то уязвленный Шеар. Может, находил эстетическую прелесть и в этих корявых уродцах, полыхающих огнем возмездия, как знаток искусства в какой-нибудь абстрактной возне? Аське же однозначно всегда по душе была традиционная классическая школа. Максимум, что она была способна оценить – отдельные работы не слишком радикальных импрессионистов.
– Тогда однозначно получилось, – совершенно искренне похвалила Покрышкина, передернув плечами от одного воспоминания о зловещем зеленом пламени, танцующем в буркалах древесных созданий. – У меня от них мурашки по коже и в животе.
– Так и должно быть, – переливчато рассмеялся Лихаэль и легонько потрепал человечку по голове, будто кинолог успокаивал щенка, перетрусившего при виде взрослого пса. – Шеардин отлично сработал! Иной раз страх куда более мощное оружие, нежели грубая сила, и воистину эффект его куда более стоек. Да и трудов для достижения требуется меньше.
– Не знаю, тебе виднее, у меня опыта в запугиваниях нет, – огрызнулась Ася, выворачивая голову из-под руки первопредка. – И перестань мои волосы лохматить. Вон, вернемся, на звероморфе тренируйся. Ему нравится, а у меня и без твоих пальцев все вечно торчком и в разные стороны, хоть налысо стригись.
