Разнонаправленное землеколыхание длилось несколько секунд, будто рвались на волю, проталкиваясь сквозь твердь, какие-то звери. Все это время Шеар сжимал кулаки и, стиснув зубы, упрямо тянул на себя, точно вываживал крупную рыбу.
И таки вытянул улов незримым неводом. Из роскошного травяного ковра, разбрызгивая, как воду, травинки, комья влажной земли и мелкие цветочки-звездочки, вырвались пять странных предметов. Они разнились по форме (от овала до идеального шара) и величине (от некрупной гальки до большого арбуза).
Но все-таки это были единообразные камни фиолетового отлива, в густой черной оплетке. Правда, даже чернота оплетающих нитей не могла потушить яркий свет, бьющий сквозь темную оправу.
Лихаэль прекратил поддерживать Аську и мощно выдохнул сквозь сцепленные зубы, явственно испытывая потрясение вперемешку с гневом. Кажется, первопредок не верил своим глазам.
«Цвет и свет, это ж его собственная концентрированная сила, которую он раньше искрами и мелкими камушками собирал, а тут такая прорва!» – сообразила девушка.
Но секундный шок не помешал ему действовать. Древнейший вытянул обе руки к камням, зависшим над поляной. Фиолетово-лиловые хранилища концентрата энергии вспыхнули, как маяки, черная сеть с них опала. И то, что выглядело, как камни, рассыпалось крупными искрами, ринувшимися к создателю.
Где-то на периферии Покрышкина услыхала сдавленный мяв перепуганного звероморфа и ругань Шеардина, то ли тоже потрясенного зрелищем, то ли матерящегося из-за пострадавшего от когтей загривка.
Одновременно или с запозданием в доли секунды поляну залил сверкающий, как тысячи льдинок, свет. Так начиналось представление, какое не так давно Ася уже видела. Именовалось оно – схождение Гиаль с небес в растительный храм.
Сверкающая пелена рассеялась, девушка разглядела знакомую красавицу-блондинку в летящем голубом одеянии, затканном золотом. Очевидно, ослепляющая подсветка мешала видимости и самой богини, иначе с чего бы ей начинать верещать:
– Лихаэль Аэрдан, что за бесчинства учинил ты в храме моем?
– Верну вопрос тебе, Гиаль, как смела ты похитить и скрыть частицы силы моей и Шеардина в пределах своего храма? – таким равнодушным тоном, что от него кровь стыла в жилах даже у Аськи, никакого касательства к беспределу не имевшей, проронил Лихо.
– Я?! – взвизгнула явственно перетрусившая богиня и только тут заметила «слона» – борющегося с потрясением, гневом и искренним недоумением Шеара.
– Ше, ты вернулся ко мне? – воскликнула Гиаль, почему-то решившая, что присутствие возлюбленного автоматически означает индульгенцию по всем эпизодам обвинения, и сделала попытку пасть на грудь Шеардина с разбегу.
Не вышло, рассерженный шатен отступил с пути дамы и глухо промолвил:
– Мне тоже хотелось бы знать ответ на заданный Лихаэлем вопрос: отчего наша сила была скована под покровом твоего храма?
– Вы меня в злом умысле подозреваете? Меня? – Голубые очи Гиаль заблестели от непролитой влаги, затрепетали длиннющие ресницы. – Знай же, от века симпатией моей Лихаэль Аэрдан не пользовался, рада была, когда решил он сну предаться. Но ты, Шеар… Сердце и дыхание мое, как могла бы я помыслить причинить тебе вред? Я всюду искала тебя, даже переступила через свою неприязнь и просила Лихаэля помочь разыскать тебя! – богиня драматично заломила руки, крупные слезы потекли по ее щекам. При этом, впрочем, ни нос, ни глаза не покраснели, чтобы испортить эстетическое впечатление от картинки «несправедливо оболганная, глубоко страдающая трепетная красавица».
– Из твоей силы на поляне – в храме твоем сплетён был покров сокрытия, укрывающий камни нашего могущества, в сплетении друг с другом, – указал на очевидный для него факт Лихаэль.
Гиаль возмущенно приоткрыла ротик, для очередного залпа оправданий.
Поверили бы мужчины Гиаль или нет – вопрос так и остался незаданным, потому что в это время чуть успокоившийся звероморф Кий с боевым ряв-ком прыгнул с плеч Шеардина прямо на богиню.
Воительницей красавица не была, никакими боевыми искусствами не занималась, потому, погруженная в реализацию сценария «страдания облыжно обвиненной» Гиаль среагировать моментально не успела.
Острые когти Кия уцепили левый широкий рукав, прикрывающий даже пальцы богини, и располосовали его от верхней трети до низа на живописные ленточки. Впрочем, кожа Гиаль не пострадала вовсе.
«Бронетанковая сталь! – восхищенно подумала Ася. – А если ее динамитом?»
– Откуда у тебя этот браслет? – одним прыжком, куда стремительнее и изящнее звероморфа Лихаэль метнулся к богине и ухватил ее за руку, выкручивая и демонстрируя вещь.
Изящный зелено-голубой браслет с цветочными мотивами украшал предплечье богини. В металл были вплавлены черные и фиолетовые мелкие камушки, служившие сердцевинами цветков. Вещица была стильная, пусть и не совсем в стиле Гиаль, предпочитавшей более светлые и богатые украшения.
Гиаль уставилась на свою руку в разорванном рукаве, на браслет. В первые секунды взгляд ее возмущенный был полон недоумения, а потом в нем, словно тряпкой протерли запотевшее стекло, проявился блеск понимания.
– Знакомые символы, – между тем палец Лихо ткнул в завитки, которые Ася вообще считала листиками и стебельками узора. Кивнув другу, первопредок пояснил: – Это чары бесконечного сна и отъема сил для тех, на кого наведена магия браслета. Такие же были на диске под ложем твоего сна, Шеар, который я разбил ради пробуждения.
– Мне не сказали, что эти вещи усыпят Ше, лишь ослабят древнейшего и укрепят его сон, – выпалила Гиаль, совершенно не чувствуя стыда, лишь неловкость от разоблачения. Как говорится, не то стыдно, что украл, а что попался.
– Вот как, – тяжело уронил Шеардин с глубочайшим разочарованием в голосе.
– Да, а потом я вообще забыла про браслет и диск, который тебе подбросила. И не вспоминала о них, – сделала попытку закосить под дурочку богиня.
– Кто дал тебе эти предметы? – азартно спросил Лихаэль, уподобляясь гончей, готовой взять след.
– Кто? Я… я не помню, – теперь Гиаль растерялась по-настоящему, а не играла в глупышку. Она подняла на мужчин искательный взгляд, будто надеялась, что по щелчку пальцев древнейшего и одной улыбке Шеара сбежавшие воспоминания вернутся и дружным хором попросят прощения за отлучку.
«Любовник? Какой любовник? Ах, любовник…» – припомнила Аська бородатый анекдот о склерозной бабушке, откопавшей в потайном отделении шкафа скелет.
Девушка созерцала разборки богов и первопредка с некоторым нетерпением. Ей все больше хотелось вставить свои пять копеек и напомнить забывчивой красавице о гейсе и обещании.
– Про тот диск и браслет ты забыла, про мой тоже? – таки не утерпела Покрышкина и влезла в беседу, помахав в воздухе рукой с меткой цвета яркой лазури. Топтаться на периферии, пока шли разборки сильных, – неплохо, но и упустить шанс на реализацию собственных планов не хотелось. Зря она, что ли, бешеным зайцем по мирам скакала, причуды древнейшего и даже боль терпела?
