– Типа носорог близорук, но это не его проблема? – невольно хихикнула девушка.
– Что-то вроде того, – рассмеялся и Лихаэль, потянувшись, каким-то чудом дотянувшись и потрепав человечку по волосам. Она даже пытаться увернуться не стала. Все равно бесполезно, так к чему нелепые телодвижения?
– Долго будем ждать? – озаботилась перспективами Покрышкина, рассматривая вариант постановки палатки на храмовой полянке. Но вот чего она не собиралась делать, так это заниматься какой-нибудь другой фигней, вроде объявления голодовки. Поскольку совести у Гальки нет и ее внезапное обнаружение не предвидится, смысла в мазохистских акциях никакого!
– Она поймет. Скоро, возможно, очень скоро, – беспечно ответил древнейший. – Неисполненный долг тянет. Ты гейс закрыла, свидетель в том цвет браслета, и она гейс закрытым признала, пусть гласно о том не возвестила. С твоей стороны долга нет, оттого неисполненное обещание тянет сильнее.
– Ну… ок, – пожала плечами Покрышкина, мало что уяснившая из речей Лихо, кроме того, что Галька чует, что за ней должок, и постарается прикрыть его, пока метафизический банк не принялся блокировать ее счета, доставляя проблемы. Значит, оставалось поверить первопредку и сделать паузу.
– Ага… – многозначительно и одобрительно протянул Лихаэль, когда одно из деревьев сиварий, окружавших поляну, склонило ветку и дружески шлепнуло его по плечу.
– А перевести для не ведающих древесного языка? – брякнула Аська, почему-то решившая, что первопредок не просто радуется нежданному массажу, айв самом деле узнал нечто интересное посредством шлепка.
– Шеар у меня, а Гиаль отправилась в рощу вне времени для раздумий, – рассеянно перевел Лихо.
– Пошла выпить, в туалет или с собой покончила? – не поняла объяснения Аська.
Лихо ответить с первого раза не сумел. Смеялся так, что дрожали и роняли в изобилии свои лепестки сиварии на всей поляне. Потом все-таки подуспокоился и ответил членораздельно и даже так, что Покрышкина кое-что поняла:
– Роща раздумий – особое место. Кхель сотворила его таковым, воплотив почти невозможное. Хеерали – деревья, способные… нет, не останавливать, таким могуществом не обладает никто, кроме Сил Времени, но ускорять течение времени в пределах своего роста настолько, что быстрая его река вне рощи превращается в стоячий водоем.
– А-а-а, то есть Галя действительно пошла к этим х… подумать так, чтобы подумать быстро, – протянула Ася, мысленно с коротким смешком сократив название деревьев до старорусской буквы, следующей за ферт, и недоверчиво поделилась своими наблюдениями: – Ты какой-то другой стал.
– Другой? – темно-рыжая бровь Лихаэля вопросительно изогнулась.
– Ну, когда меня к тебе перебросило несколько дней назад, ты был насквозь чокнутым кровожадным придурком, которому в голову тысяча идей кряду взбредала, и ты кидался воплощать, кажется, первую попавшуюся или показавшуюся тебе самой странной. И был готов пришибить любого, кто у тебя на пути случайно оказался и не там пукнул.
– Я такой и есть, Ася, такой и есть, только вернувший свое могущество и память. Потому большая часть того, что вас, людей, приводит в ужас, с точки зрения полного осознания ситуации, мотивов и течений мне скучно воплощать, – быстрая улыбка снова блеснула на губах древнейшего, и последовало жутковатое пояснение: – Я это уже делал великое множество раз многими способами. Повторяться неинтересно.
– Маньяк на пенсии, блин, – пробурчала себе под нос девушка и привычно взлохматила пятерней волосы. Вопрос об относительной вменяемости Лиха так и остался нерешенным. Хотя был ли смысл его решать силами одной конкретной человечки, если Лихаэль Аэрдан к человеческой расе вообще никак не относился и людскими мерками психиатрии на глазок не измерялся? А поверхностное суждение: «сверхопасная сволочь» ничем помочь не могло. Словом, размышления о диагнозе Лиха Покрышкина оставила, тем паче что священная поляна снова пополнилась хозяйкой.
Или Галя думала быстро, или время в той роще с ругательным названием действительно шло ну очень, очень стремительно и медленно для всех вокруг, а только Ася даже отсидеть себе ничего и заскучать не успела.
Богиня явилась на поляне-храме в чуть потускневшем сиянии и блеске. Теперь ее слепящее свечение лишь едва заметно обтекало фигуру по контуру. Это, между прочим, выглядело куда более эффектно и сильно, чем бьющий в глаза свет. Гиаль постояла в молчании несколько секунд, покусывая нижнюю губку, и спросила. В самом деле не обвинила, истеря, а по-настоящему спросила совета у первопредка:
– Что мне делать, древнейший?
«Ё-мое, – вытаращилась на Гиаль девушка. – Либо там за раздумьями у Гальки лет сто прошло, не меньше, либо в роще не только время как-то по-сверхспринтерски течет, но еще и эти самые „хеерали“ что-то выделяют в атмосферу, способное вправлять поехавшую крышу».
– И это тоже, – ответил на невысказанные вслух размышления Покрышкиной Лихаэль. – Кхель гениальный творец биогеоценозов.
Конечно, сказал Лихо не это умное слово, а что-то другое, на своем языке, но Ася поняла его именно так.
– К чему лишнее время, если его невозможно использовать разумно? – подвел итог мотивам Кхель древнейший.
– Ты мысли читаешь? – выпалила Ася то, что ее насторожило в первую очередь.
– Уже говорил, не в том смысле, как ты разумеешь, – успокоил собеседницу Аэрдан, приподнимаясь с травы. – Быстрые вспышки твоих ярких чувств и образы приходят ко мне, поскольку мы связаны тем ритуалом, дарующим способность понимания.
Оставив девушку соображать, напрягает ее сказанное больше или меньше прежних версий, первопредок переключился на Гиаль.
– Что делать? – повторил он ее вопрос. – Если ты пришла сюда, значит, уже знаешь ответ. Проводи девочку туда, куда обещала. Исполни данный обет. Ты ведь хотела отвести человечку в Равновесный Храм? Пойдем-ка, заодно и я кое-какие вопросы задам.
– А Шеардин? – жалобно мяукнула богиня.
– Он будет думать, возможно, простит. Но яркость впечатлений должна потускнеть, – просто ответил древнейший. – Не преследуй, не настаивай, дай ему время. Он привык к тебе, возможно, когда-нибудь соскучится.
– Или нет, – понуро закончила за Лихо богиня.
Звездочки белых цветков под ее ногами закрыли головки, разделяли печать хозяйки, а с сиварий без усиления ветра с утроенной силой посыпались лепестки, словно закапали слезы.
Спецэффекты были, конечно, на уровне, но Аську от такой сахарной горечи малость перекосило, и возникла мыслишка, что вряд ли всю эту ванильную «ляпоту» тоже придумала и воплотила Кхель. Скорей уж постаралась сама Гиаль, обустраивая полянку и подстраивая ее под свой своеобразный вкус. Пожалуй, если мерить причудливость Гиаль и Лихо на весах, Покрышкина готова была отдать свой голос в пользу Аэрдана. В его древо-дворце и окрестных садахпарках было куда как комфортнее и интереснее.
– Возможно, и не простит, – жестоко не стал спорить и утешать даму, лишившуюся привороженного поклонника, первопредок.
