— За-зачем… тебе это знать? ‒ шепотом отозвалась Разумовская, нервно сглатывая и с опаской косясь на меня.
— Софья Сергеевна, я уже вам сказал, что ранее был в ярости, а сейчас я в полном раздрае. Поэтому, если вы хотите, чтобы ваша дочь осталась жива, то отвечайте на мои вопросы. Если повезет, думаю, вы сможете с ней еще увидится. И нет, не надо смотреть на меня с такой надеждой, ‒ осёк я тотчас женщину, ведь в глубине её глаз вспыхнуло нечто светлое. ‒ Делаю я это не для вас, и даже не для неё, а лишь для самого себя.
— Да… Прости меня, Захар. Конечно… ‒ быстро закивала горе-мамаша. ‒ Мне дают с ней немного поговорить и пару раз я слышала венские колокола. Она должна быть здесь.
Что ж. Ладно. Она запутавшаяся баба, но отнюдь не глупая. Уже лучше. Похоже, я знаю, кто поможет мне в этом деле. Точнее просто обязан помочь. Пора требовать свои долги. Зуб даю, людей у него здесь достаточно. Не зря ведь горбачусь ради Потёмкиных и светлого будущего империи. Да и не думаю, что советник просто так затеял всю эта канитель с Острожской и Разумовской. Правда, не знаю точной последовательности их действий. Неужели он сыграл на опережение? Кажется, я начинаю догадываться, кто является тем самым кукловодом. Да и сам светлый князь задницу себе без причины не почешет. Эти два старых мастодонта друг друга стоят.
— Где отец девочки? Почему не помогает? ‒ задал я логический вопрос, продолжая демонстративно цедить непонятную бурду из фужера, параллельно с этим пытаясь отследить всё лишнее внимание.
Странно. Здесь не только Голицыны, но и, похоже, один из статских Потёмкина тоже. Знакомая аура. Значит, советник уже в курсе.
— Он… он мёртв… ‒ невнятно отозвалась Софья, продолжая теребить свою сумочку в руках. ‒ Я слышала, что ты изгой. Вот и он был изгоем. А ремесло это опасное. Тебе ли не знать. Дайона… ранили, отряд его бросил… и в итоге он оказался разорван на куски стаей василисков. Так мне объяснили в Плеяде.
Скверные твари. Особенно в стае. Правда, встречался я с этими образинами лишь в свежеподнятой свите лича.
— Пятна и стигмы опасное место, ‒ спокойно изрёк я. ‒ Он знал на что шел.
— Да… Я знаю. И Дайон тоже это знал, ‒ тихо прошептала женщина.
— Вот и хорошо. Теперь же мы переходим к самому важному вопросу на повестке сегодняшнего дня. Поэтому слушай меня внимательно. Своими скромными силами я постараюсь спасти Анжелику, но сейчас советую говорить мне лишь правду. Поверь, я узнаю, если ты солжешь, ‒ и мои глаза встретились с карими глазами Разумовской, в которых отчетливо была видна скрытая надежда. ‒ На кого ты работаешь? И кто отдает тебе приказы? И что ты знаешь о… головах?
Пару мгновений по лицу женщины было видно, что та, о чем-то размышляла, но почти сразу стала давать ответы на все мои вопросы.
— Дом Нассау, ‒ еле слышно проговорила та. ‒ Отдаёт команды мне лично Сурмин Нассау. Именно он и приказал срочно отправляться к тебе. О головах я ничего не знаю. Честно. Я не лгу, ‒ клятвенно заверила меня Софья.
Знаю, что не лжешь. Значит, всё-таки они, а я думал, что это дело рук мелкой пигалицы Валуа и её правящего дома. Однако вот в чем загвоздка. Где дом Нассау, там и Фридрих Габсбург-Прусский, где Фридрих, там и его родственничек Рудольф, а где два этих хитрожопых императора, там и Франциск. Странно как Ланкастеры сидят, да помалкивают. Или выжидают? Что ж, похоже, они самолично выкопали могилы для своих внучков и внучек. Их никто не просил катать шары под столом. В общем, допрыгались венценосные особы.
— За ваше здоровье, Софья Сергеевна, ‒ кровожадно ухмыльнулся я, допивая остатки вина и радушно отсалютовав женщине. ‒ После того, как ты сейчас встанешь и уйдешь отсюда, а после отчитаешься о своих успехах начальству. Мой тебе совет, улетай куда-нибудь прямо сегодня. Лучше обратно в Российскую Империю. Если всё сложиться удачно, то девочку я доставлю сам, когда закончу все дела на столповой.
— А как же… ты? ‒ нервно сглатывая осведомилась Разумовская.
— Софья Сергеевна, убедительная просьба, не задавайте более таких вопросов. Сами понимаете, заботливую мать изображать поздно. Да и не нужно мне это. Как и сказал ранее, я это делаю для себя. Верну вам девочку, а далее разойдемся как в море корабли. Теперь же, думаю, вам пора, ‒ и с ленцой указал глазами на дверь. ‒ Мне еще предстоит важный разговор.
— Я… я не знаю, как тебя благодарить, Захар. Ты столько всего делаешь… ‒ запинаясь заговорила та. ‒ Но я… я прошу у тебя прощения. За всё… Я так сильно виновата перед тобо…
— Достаточно, Софья Сергеевна, ‒ перебил я её словарный поток. ‒ Вы сказали то, что хотели. Я это услышал. Теперь вам действительно пора. С остальным разберусь сам.
— Спасибо тебе… ‒ выдавила та совсем тихо из себя, поднимаясь с кресла, ‒ … сын.
Перед тем как уйти в глазах и эмоциях Разумовской промелькнуло нечто похожее на полноценное раскаяние вперемешку с порцией вины и в очередной раз горько сглотнув, а затем чуть сгорбившись, женщина зашагала к выходу.
— Действительно, глупая и запутавшаяся, ‒ усмехнулся я, глядя ей в спину и активировав уже свой полог тишины, неспешно набрал знакомый номер на телефоне.
Сейчас и узнаем, на что способен светлый князь в другом государстве.
— Ну здравствуй, Захарушка, ‒ в своей излюбленной манере заговорил Потёмкин. ‒ Наговорился со своей матушкой?
— Моё почтение, ваша светлость. Не сомневался, что вы в курсе.
— Как же не в курсе, ‒ хохотнул понятливо советник. ‒ Кто же в здравом уме столпа империи отпустит разгуливать по враждебно настроенной империи? В том и дело, что никто.
— Что по поводу утреннего инцидента? ‒ поинтересовался я. ‒ Нашли виновного?
Даже не видя лица и, не чувствуя эмоционального фона Потёмкина, было понятно, что всё веселье как рукой сняло.
— Найдем. Всех найдем и вычислим. Это уже не просто шутки, это, мягко говоря, залёт государственного масштаба… ‒ сухо отозвался князь. ‒ А вот ты поступил весьма опрометчиво, когда согласился на встречу с Софьей, но звонишь же ты не для того, чтобы просто языком почесать. Не так ли?
— Само собой, ваша светлость, ‒ согласился я с ним. ‒ Вопрос к вам имеется, если позволите?
— Жги глаголом. Слушаю.
— Не буду ничего говорить о ваших делах с Острожской, ведь так или иначе ваш посыл я понимаю и поддерживаю. Лишь не знаю, работала она с самого начала с вашего дозволения, или же уже после его получила.
— Уже после, ‒ хмыкнул радушно мужик. ‒ Она весьма любопытная особа. Знал, что ты обо всём догадаешься.
Да уж, стерва эта любопытней некуда.
— Скажите честно, ваша светлость, вы знали, что у Разумовской есть дочь? ‒ перешел я к сути дела.
