– Гутен абенд, Селиванова! – улыбался Константин. – Принимайте, молодожены, гостей. Я тут мимо пробегал и заскочил на огонек… Белкина? И ты здесь? Вот видите, Смолкины, какой у вас гостеприимный дом?! К нему как магнитом тянет! – Он, пройдя в квартиру, повел носом в сторону кухни. – Ужинаете?
– Заходи, Костик, покушаешь вместе с нами, – засуетилась Настасья.
Люська поморщилась: у нее все мысли написаны на лице! Она никогда не сможет так дружелюбно приглашать этого Костика, если ожидает совершенно другого человека. Впрочем, Настя-то никого не ждала. Чего уж там, призналась Люся самой себе, она отвратительная хозяйка: готовить не любит, мужа еле терпит, его гостей готова выгнать, даже не дав им чаю попить на дорожку.
– Хорошо живете, Смолкины! – продолжал Константин, разглядывая квартиру, где фактически ничего не изменилось, за исключением того, что мебель поменялась местами. Люся сделала вывод, что если просто переставить мебель, то квартира станет совсем другой.
В принципе, Константин был веселым парнем. Люсе только резало слух это его «Смолкины», и она решила расставить все точки над «i».
– Я оставила свою девичью фамилию, Костик, – сказала она тому как бы между прочим.
– Неужели?! – поразился он, как будто Люська осталась не Селивановой, а по меньшей мере мадам Бовари. – А я бы своей жене не позволил оставаться при девичьей фамилии, – при этом он подмигнул Настасье.
Та добродушно ему улыбнулась. Смолкин тут же приревновал Настасью к гостю.
– Ты сначала женись! – резко сказал он. – А потом не позволяй.
– И женюсь! – не обращал внимания на его хмурый вид гость. – Белкина! Пойдешь за меня замуж? Только, чур, фамилию возьмешь мою. Станешь Зайцевой!
– Шило на мыло, – процедил Федор. – Между прочим, а где мой паспорт?
Люся знала, что он обязательно вспомнит про документ.
– Я же тебе говорила, что ты его потерял, – напомнила она Федору.
– Да? – недоверчиво прищурился он. – С чего бы мне его терять?
Она оставила его вопрос без ответа. Она так и знала, что этот Костик своими «Смолкиными» напомнит Федору об официальном документе, в котором, как подразумевалось, должен был стоять штамп загса. Можно было сколько угодно твердить Федору, что этот штамп там стоит, но одно дело слышать об этом и совсем другое – видеть штамп загса о регистрации брака с гражданкой Селивановой Людмилой собственными глазами. По всей видимости, Смолкин был мазохистом, и он хотел видеть.
Настена разрывалась между двумя огнями. Гость ни с того ни с сего принялся с ней заигрывать, как будто решил рассорить ее с Федором раз и навсегда. Конечно же, Константин не знал, что на самом деле Люся Селиванова не вышла замуж за Федора Смолкина и разыгранное действо в редакции на День радио было всего лишь хорошо поставленным представлением. Или же он узнал и теперь выводил Селиванову на чистую воду?!
Для того чтобы он замолчал и больше не приставал с идиотскими предложениями, Люся налила ему полную салатницу борща. Раньше она никогда не считала предложение руки и сердца идиотским. Но сегодня оно показалось ей таковым.
– Вы что, – изумился Константин, глядя на стоящую перед ним салатницу, – едите из таких тарелок?
– А что? – беспечно отозвалась Люська, совсем не подумав, о чем собиралась сказать. – Настена хорошо готовит!
– Настена? – удивился еще больше Зайцев, который был голодным. – Белкина, точно говорю, давай поженимся!
– Что ты к ней пристал?! – возмутился Смолкин. – Девушка за тебя замуж выходить не хочет!
– Селиванова за тебя тоже не собиралась, – не унимался Костик, – а вышла же! И живете душа в душу. Мне, – он вздохнул, – тоже нужно к кому-то прибиться.
– Белкина не кто-то! – с горящими глазами воскликнул Федор. – Она, она…
– Что она? – подозрительно поинтересовался гость.
– Она, между прочим, лучшая подруга моей жены! – нашелся Федор.
Настена изобразила мученическую улыбку на милом лице, как будто быть лучшей подругой жены Смолкина было настоящим стихийным бедствием. Люся подумала, не обидеться ли ей и не послать ли всех вместе взятых куда подальше, но передумала. Она вновь жертвовала своим счастьем и душевным равновесием ради подруги. Впрочем, ее счастье, наверное, в данный момент выручало кого-то из беды. Ей же приходилось отдуваться самой.
Но после салатника борща Зайцев заметно подобрел и отбросил прочь свои бредовые идеи жениться. Возможно, этому способствовал категорический Люськин запрет на принятие спиртного. Или он одумался и решил не менять так кардинально личную жизнь. Тем не менее он оставил Настасью в покое. Это очень обрадовало Федора, у него сразу улучшилось настроение. Теперь пришлось испугаться Люсе. Веселый донжуан этим вечером ей не требовался. Не хватало ей только законных домогательств выполнения супружеского долга. Она обещала Настасье, что между ними ничего не будет, и она сдержит свое обещание.
Когда Константин собрался уходить, он произнес коронную фразу «Ну, раз вы больше ничего не предлагаете», а следом за тем взялся проводить до дома Настасью. Над ее головой снова сгустились тучи в виде хмурого Смолкина. Люся кинулась выручать подругу.
– Никуда она не пойдет! – заявила она. – Она останется ночевать здесь! И завтра она никуда не пойдет. Настя будет жить у нас. Правда, Федор?!
– Правда! – решительно ответил тот, не понимая, куда она клонит. Чаще всего Селиванову уводило в такую сторону, откуда можно было ожидать только подвоха. Как этим утром на балконе. Но в этот раз внутренний голос подсказывал ему, что с ней следует согласиться.
– В каком смысле? – изумился Константин, для которого этот вечер стал настоящим сюрпризом: Настя отказалась выходить за него замуж, Федор отказался пить, а Людмила несла полную околесицу.
– У нее в квартире ремонт, – нашлась Люся. – Пока она поживет у нас.
– А, – загадочно протянул Константин и сглупил: – А можно и я у вас поживу?
– Мяу! Мяу! – послышалось из спальни.
– Нет, нельзя, – ответила ему Люся. – Слышишь, у нас и так квартира переполнена млекопитающими.
Выпроводив Зайцева, Люся в который раз задумалась, что в мужчинах есть много чего от стадных животных. Доведется одному из них вляпаться в брак, как туда же тянет и остальных. Столько лет мельтешила Настена перед Константином, а тот только сегодня задумался о женитьбе на ней. Но он опоздал. Настена влюбилась, да не в него. Она влюбилась в Люськиного законного супруга. Хотя какой он ей законный? Но он-то об этом не знает.
Люся мельком поглядела на Смолкина, которого, как было видно невооруженным глазом, раздирали сомнения. В чем это он сомневается?! Когда целовался с Белкиной на последнем ряду, или где они там сидели в кинотеатре и сидели ли вообще, сомнения его не раздирали. А после встречи с Костей засомневался. Неужели в правильности собственного выбора? Наконец-то. Ах да. Она снова забыла, что выбора Федор фактически был лишен. Людмила Селиванова поставила его перед фактом скоропалительной женитьбы. И он, дурашка, поверил! Другой бы на его месте…
