Можно подумать, сын царя хоть что-то понимает в управлении такими обширными землями, населенными столь разными этносами! Да только на то, чтобы научить подданных общаться на одном языке, придется прививать один язык десятилетиями. Не меньше двух поколений должно смениться, прежде чем завоеванные начнут ассоциировать себя с Русским царством.
И это еще полбеды. Гораздо сложнее дело обстояло с восстановлением городов. Ведь чтобы все сделать так, как положено, приходится сначала сносить целые кварталы. И не потому, что их слишком сильно повредили во время войны, нет. Ветхие строения, уже полвека как пригодные только под снос, стояли по всей новой территории. И каждый раз великому князю приходилось решать вопрос — куда деть постояльцев и как ускорить процесс строительства современных зданий со всеми удобствами.
Стыдно сказать, скоро полгода минует, как великое княжество Литовское приросло землями, а прогресс такой, будто на них до сих пор война идет. Отстроен самый минимум, и ни средств не хватает, ни людей. А война с Британией вообще усложнила картину, так как Петру Глебовичу пришлось не только снаряжать отряды, часть из которых погибла и не вернется на работу, так еще и тащить на крайне маленьком бюджете практически остановившуюся экономику губернии.
Была у великого князя надежда на экспериментальное производство, заложенное совместно с Дмитрием Алексеевичем Романовым. Но перемены в царстве оказались столь стремительны и резки, что возведение комплекса пришлось заморозить. И если еще неделю продержать проект в таком состоянии, Апраксину придется идти на поклон к своему совладельцу, чтобы просить денег.
Великому князю! Рюриковичу! Представителю древнего рода! Просить милостыню! И у кого?! У Романова!..
Петр Глебович крутил бокал с вином в руке, глядя сквозь напиток на пылающий в камине огонь. Больше всего сейчас его волновали только два вопроса.
Кто виноват? И что делать?
Глава 5
Кремль, царские покои
.
Цесаревич вошел в комнату без стука. Государь, уже почти завершивший дела на сегодня, взглянул на сына из-под нахмуренных век. Визиты в столь позднее время — дурной знак.
К Игорю Михайловичу царь уже присмотрелся достаточно, изучил. А потому прекрасно понимал — просто так наследник не стал бы посещать его в столь срочном порядке.
— Что случилось? — спросил Михаил II.
Вместо ответа Игорь Михайлович переслал сообщение государю. Пока тот читал послание Соколовой, сам цесаревич остался стоять, не спеша садиться в свободное кресло.
— Монастырь посетить — это крайне хорошая идея, — кивнул Михаил II, глядя на цесаревича. — Тебе следует чаще появляться на людях, пусть привыкают, присматриваются. И повод хороший: освящение монастыря, где окончила свой земной путь твоя мать.
Игорь Михайлович никак не отреагировал на такое именование царицы.
— Мнение царских людей важно, Игорь, — продолжил государь, постучав пальцами по подлокотнику кресла. — Мы опираемся на них, и о них в первую очередь должны думать. Объяснить, почему, или сам скажешь?
— Аристократия в первую очередь заботится о себе и своем положении, — слегка пожал плечами наследник Русского царства. — Благополучие страны их волнует только в разрезе собственного комфорта. В то время как царские люди зависят от решений царя. Они же создают экономику страны и служат в ее армии, защищая интересы государства.
— Именно, — хмыкнул Михаил II. — Посмотри на Невского с Соколовым. Оба рода были прикормлены, у них было все. Великие князья, которым доверяли самое ценное в стране — столицу и отношения с другими государствами! Да никто не был обласкан так, как эти два рода. Но они решили, что имеют право навязывать свое мнение мне!
Государь прервался, переживая очередной всплеск гнева. Перед цесаревичем Михаил II и не думал скрывать своего настоящего отношения к происходящему. Наследник должен знать, как мыслит государь, чтобы позднее понимать, как и почему творится история.
— Что Невский, решивший перерезать детей Соколовых, что сами Выборгские, пытающиеся навязать мне украденного и бесполезного Ивана, — продолжил он чуть тише. — Указывать царю вздумали, и теперь по одной семье уже палач плачет, другие из Москвы вылетели. Или думаешь, я Соколовых выгнал за то, что сообщили мне про притон тот московский?
Игорь Михайлович покачал головой. Решать подобные задачки его с детства учили, и решения государя не вызывали у него вопросов. Да и собственный ум позволял отслеживать реальную ситуацию, отделяя ее от демонстрируемой.
Однако Михаил II задал вопрос, и на него следовало отвечать:
— Подрыв внутренней безопасности во время военных действий всего лишь формальность, — произнес цесаревич негромко. — Если бы ты сказал, что они наказаны за то, что выкрали одного из твоих сыновей, пришлось бы говорить, что есть и другие претенденты на трон. А это повело бы за собой волнения, интриги, откровенные локальные конфликты, перерастающие в восстания, целью которых было бы посадить своего цесаревича в обход других.
— Верно мыслишь, — подтвердил царь, глядя на сына с довольной улыбкой. — Не важно, сколько придется нам пожертвовать князей и бояр, пока нам верны простые люди. А потому ты поедешь представлять династию Милославских на освящении монастыря.
— А то, что предложила это Соколова? — уточнил цесаревич, чуть приподняв бровь.
— Предложил патриарх Мефодий, — качнул головой Михаил II. — И с Русской Православной Церковью нам тоже нужно поддерживать теплые отношения. Потому как по статистике больше восьмидесяти процентов населения страны — православные. Соколова под присмотром, можешь об этом не беспокоиться. Все ее инициативы по становлению твоей ночной кукушкой — всего лишь иллюзия. Как только Анна Михайловна перейдет от осторожных попыток к решительным действиям, я всю ее семейку властолюбцев к князьям Невским добавлю, чтобы палачу два раза не вставать.
Он замолчал, внимательно наблюдая за сыном. Игорь Михайлович оставался совершенно невозмутимым. Казалось, его абсолютно не трогают откровения государя. Впрочем, решил царь, так даже лучше — никаких теплых чувств к великим князьям у наследника нет, а значит, когда придет время, Игорь Михайлович сможет принимать правильные для всей страны решения, а не только выгодные одному клану.
— Ты и сам видишь, — чуть поведя рукой, продолжил государь, — остальные Рюриковичи притихли и боятся вздохнуть лишний раз, лишь бы как Емеля с Мишей не кончить. Так и должно быть — мы правим, они подчиняются. Никаких свобод и вольнодумства, только жесткое подчинение.
Цесаревич вновь не стал ничего говорить, и Михаил II продолжил:
— Я стараюсь убрать все камни с дороги, по которой тебе идти после меня, — сказал он. — Если все получится, Русское царство тебе достанется послушной страной, следующей по намеченному пути к светлому будущему. Без предательства, без дешевых интриг. И уж точно безо всяких гражданских войн, когда претенденты на трон поднимают собственный народ на братоубийственную войну. Хватит крови, пролитой в первую смуту. Хорошо, что Романовым хватило здравомыслия отречься, второго такого шанса уже не будет.
