«…пасмурная и дождливая погода, переходящая в течение дня…»
Она подошла к доске над столом. Фотография была снята весной 1978 года, 9 «А» класс Кварндаммской школы. Многие из парней специально вырядились, напялили кепки и солнцезащитные очки, висели друг на друге, пытаясь выглядеть крутыми. Вот они с Кариной рядом, позади них Викинг и Кристер – Карина небрежно опирается на ее плечо сложенными в замок руками, она обвивает рукой талию Карины. Сама она широко улыбнулась в камеру, а вот Карина смотрит серьезно, взгляд у нее загадочный и мечтательный. Видны ее бедра, ее неподражаемая грудь. Рядом стоят, обнявшись, Агнета и София, обе одинаково веселые. Биргитта – единственная на фотографии, кто не смотрит в камеру, она стоит последней справа, повернувшись в сторону, видны только ее черные волосы и острый профиль. Маленькая фотография Карины под общим снимком, несмотря на скромные размеры, великолепна – волосы, губы, глаза…
Сусанна сосредоточилась на прогнозе погоды по радио, метеоролог бормотал что-то, словно зомби, но вот он уже оставил позади Свеаланд и долину озера Мэларен. Оторвавшись от фотографий, Сусанна вернулась к шкафу, выбрала две пары джинсов.
Она слишком высокая, у нее слишком маленькая грудь и слишком широкие бедра, но все это можно компенсировать, если правильно одеваться. Главное знать и учитывать особенности своей фигуры, чтобы в целом производить нормальное впечатление. Она знала, что для этого нужно – маленькие туфельки на низком каблучке, избегать поперечных полос, которые подчеркивают бедра, все эти очевидные правила, ну и свободные блузки с красивыми вырезами, ее любимые на нынешний момент – лимонно-желтая от Fruit of the Loom и мятно-зеленый джемпер от UCLA, модные бренды и приятные на ощупь материалы.
«…в течение дня пасмурная погода сменится…»
Почему Норрланд всегда упоминают в прогнозе последним? По какой причине всегда двигаются снизу вверх, от Сконе и на север? Разве не логичнее было бы начать сверху, а потом пойти вниз? Ведь именно так обычно поступают во всех иных ситуациях. Никто не читает книжную страницу снизу вверх.
Бросив джинсы на кровать, она подошла к окну. Солнце встало уже пару часов назад, распространяя зыбкий, трудно поддающийся описанию свет. Термометр, который Поросенок помог ей прикрутить к раме, показывал плюсовую температуру – правда, всего один градус тепла, но все же. Многообещающе!
«…на побережье и в материковой части Норрланда. Переменная облачность, на юге Лапландии возможны снежные бури. Температура от плюс одного до плюс девяти градусов. Вечером и ночью ясно…»
Девять градусов тепла, вот как надо было сказать! Никаких теплых колготок под брюки, никакого шарфа, достаточно налобной повязки.
Она вернулась к кровати, на которую бросила джинсы. Ведь она может выбрать совсем светлые, которые дышат летом, зеленеющими березами, бурлящими ручейками и полуночным солнцем. Проклятие! Ее самые светлые джинсы ей маловаты. В них будет неудобно сидеть, но что поделаешь? Девять градусов! Пастельные цвета с головы до пят – и майка, и джемпер.
Она снова поспешила на цыпочках в туалет, ощутила сквозняк на полу, помыла лицо и подмышки. Брызги полетели во все стороны, на полу образовалась лужа – Сусанна вытерла ее полотенцем. Мама сто раз говорила ей, чтобы она так не делала: «Полотенце – это не половая тряпка!» Но кому какое дело до обычного полотенца, купленного в супермаркете? Которое к тому же посерело от того, что его выстирали вместе с черным носком? Да-да, стирала-то она, но не она оставила в машине черный носок – привет, Поросенок! К тому же пол совсем не грязный. Она прокатала под мышками роликовым дезодорантом с цветочным запахом и помахала локтями, чтобы влажные пятна поскорее высохли. Мама грохотала на кухне посудой – судя по ее шагам, она набирает в легкие воздуха, чтобы издать утренний клич.
– Хокан, ты поднялся?
Само собой, он еще не встал. Можно было и не спрашивать. Она выскочила из туалета, сжала руку в кулак и заколотила в дверь брата.
– Поросенок, вставай живо!
Бормотание за дверью, жалобное поскрипывание кровати.
Она поспешила обратно в свою комнату, плюхнулась на пуфик перед трюмо. Так, надеть носки – не уродливые «трубки», а настоящие, с пяткой. Поймала себя на том, что сидит, скрючившись, так не годится. Выпрямила спину – для высоких осанка важнее всего. Не пытаться съежиться, это вызывает презрение.
Она увидела свои глаза в зеркале, и страх снова вонзил в сердце когти. Из этой комнаты она давно уже выросла – плакаты с ABBA и Viggen
[27] на фоне заката, стопки журналов и книг про Китти на полках, собрание пластинок с песенками из мультиков Диснея. Мама не могла понять, почему она не хочет убрать подальше всю эту ерунду для маленьких девочек, несколько раз предлагала ей свою помощь.
Маме Сусанна не могла объяснить. Проблема в том, что она не может показать, кто она такая, вернее, кем она становится. Единственный шанс за что-то зацепиться – это держаться за прошлое. Она не хочет лгать, не хочет притворяться, но быть откровенной тоже не получится.
Сусанна крепко зажмурилась. Все равно никто ничего не знает, так что плевать.
Широко раскрыла глаза, снова посмотрела на себя, сделала глубокий вдох.
Любовь снаружи не видна, и мысли тоже.
Внизу в кухне мама захлопнула дверь кладовки.
– Сусси, ты будешь какао?
– Нет, спасибо.
Она отыскала тушь – Max Factor, водоустойчивая, самая лучшая. Нанесла довольно много, но не настолько, чтобы тушь скаталась комками. Подводка, серый карандаш – черный слишком резко смотрится на скандинавской коже, затем легкая бирюзовая линия по внутреннему краю нижнего века. Брови – немного серого, просто чтобы подчеркнуть. Она поморгала и оглядела себя в зеркале. На фоне темных подводок ее глаза казались светлее – скорее зелеными, чем карими. Под конец выдавила из тюбика приличную дозу «Клерасила» и нанесла поверх прыщей на лбу. Не толстым слоем, но достаточно. Выдохнула, подождала, пока крем высохнет, тем временем по радио опять стали передавать эти бесконечные новости. Какая-то забастовка или локаут, люди не вышли на работу, посредники, переговоры, профсоюзы – она выключила радио. Затем попудрилась. Не сильно, не настолько, чтобы все это легло панцирем, но достаточно, чтобы красный прыщ у виска стал менее заметен.
– Сусси, будешь жареный тост?
Маме известно, что от хлеба толстеют.
– Нет, спасибо, мама, я скоро приду.
Светло-розовый блеск с запахом клубники, от которого губы слипаются. Волосы вроде ничего. Или все же стоило помыть их вчера вечером? Ах черт! Где у нее сухой шампунь?
– Ты опоздаешь на автобус, Сусанна.
Теперь она стала Сусанна, внизу начали раздражаться. Она посмотрела на часы – на свой Swatch, о, как она обрадовалась, когда открыла пакет с рождественским подарком. Хотя сейчас появились новые модели, куда изящнее, она знала несколько человек, кому купили такие этой весной. Они продавались в магазине Холмгрена в городе, так что все их видели и знали, что у нее старые. Мама носит одни и те же часы с двадцати пяти лет, Certina New Art в золоте, но ведь это неувядающая классика, чего тут сравнивать.
