Он рассмеялся, символически потопал ногами.
– Ах черт, ну ты же знаешь, я привык.
Она бросила взгляд на место находки.
– Наверное, они скоро закончат, так что ты сможешь пойти домой? – спросила она.
– О нет, я тут точно до утра. Сама знаешь, кто-то должен следить за ограждением.
Пекка шагнул ближе к ней и понизил голос.
– За сегодняшний вечер они откопали тело. Эксперт из Лулео позвонила, чтобы прислали катафалк, так что он вот-вот будет здесь. Только отправят ее – и все, их дело здесь закончено.
На земле рядом с кессоном, где работали эксперты, стояли небольшие носилки. В синеватом свете прожекторов они казались ослепительно белыми.
– Никогда бы не подумала, что все закончится вот так, – проговорила Сусанна. – Кто мог такое сотворить с Софией? Ведь она никогда и мухи не обидела.
Пекка покачался взад-вперед, обдумывая ответ.
– Она была с прибабахом, – ответил он теми же словами, которые употребил Хокан – совпадение?
– Ты имеешь в виду ту историю с белками?
Он глянул на нее с искренним удивлением.
– С белками?
Ай-ай, промах.
Она пожала плечами.
– Возможно, она была не совсем такой, какой казалась.
Пекка позабыл о белках, кивнул.
– Она лгала, причем так странно. Как тогда, когда она сказала Кристеру, что даст ему поводить свою «ламборгини», в жизни не слышал большей глупости.
Сусанна почувствовала, как вся кровь прилила к голове и тут же ухнула куда-то в кончики пальцев ног.
– Она говорила такое Кристеру? Зачем?
– Она ведь за всеми бегала, особенно за Кристером и Викингом. Ну и я там где-то рядом отсвечивал, хо-хо. Она и Карина – они от души повеселились в то лето, можно сказать. Но кто, черт подери, когда-нибудь разъезжал на «ламборгини»? В Стентрэске?
В том, что София Хельстен могла завести себе любую машину, какую бы только пожелала, Сусанна не сомневалась ни секунды, но чем таким они с Кариной занимались в то лето? Да так, что Пекка Карлссон посмеивался над этим сорок лет спустя?
– Что ты имеешь в виду, что делали они с Кариной?
Пекка Карлссон подмигнул ей.
– Еще она говорила, что ты втюрилась в Карину, что тебя возбуждает твоя невестка. Слышала что-нибудь подобное? И еще она считала себя первой красавицей, это было так нелепо.
– То, что касается Софии и Кристера, что заставляет тебя думать…
– Заявляла, что она самая красивая девушка в Стентрэске, якобы все так считают. И что она собирается учиться в американском университете, даже сказала, как он называется, но пойди упомни, черт подери…
Со стороны поселка приближалась машина, свет фар, направленный в небо, долетел чуть раньше, чем звук двигателя. Пекка отвлекся, с важным видом вышел на дорогу, держа в руке включенный фонарь, расправив широкие плечи, гордо держа голову, – он так отлично выглядел в своей униформе.
Это приехал катафалк. Пекка подошел к двери водителя, наклонился, о чем-то серьезно поговорил с водителем через опущенное переднее стекло. Показал, как тому сдать назад, чтобы подъехать как можно ближе к носилкам.
– Стоп, хорош! – крикнул Пекка.
Машина остановилась.
Сусанна отступила на пару шагов назад, скрывшись в темноте.
Так София была влюблена в Кристера? Или в Карину? Они встречались? Но ведь летом 1980 года Карина уже была с Хоканом, въехала в его комнату в первые выходные после мидсоммара. Чем она занималась вместе с Кариной? И какое отношение София имела к Кристеру? Почему Кристер никогда ни словом не упоминал об этом?
Шофер вылез из машины, надел одноразовую защитную одежду в виде полиэтиленового передника с рукавами, перчатки и бахилы, а потом приблизился и поздоровался с экспертами-криминалистами.
– Сандра Хаммарлунд, – представилась молодая женщина.
– Роланд Ларссон, – сказал пожилой.
Имя водителя Сусанна не расслышала.
– Ты можешь нам помочь? – спросила Сандра Хаммарлунд. – Она высохшая и мумифицированная, так что ничего особенного.
– А голову вы так и не нашли? – спросил водитель.
– По крайней мере, здесь, внутри моста, ее нет, – ответил Роланд Ларссон.
Сусанна отступила на шаг в сторону, чтобы не упасть. Затаила дыхание, ожидая, что эксперты посмотрят в ее сторону, прогонят ее, но они не обратили на нее никакого внимания. То ли они ее не видели, то ли им было не до нее. Она стояла неподвижно, словно окаменела.
Мужчина, которого звали Роланд Ларссон, и водитель осторожно спустились в пустое пространство в опоре моста. Пару минут она видела над бетонным краем только их шапки, слегка покачивавшиеся вверх-вниз. Судя по всему, они что-то обсуждали, до нее долетали их голоса, но слов было не разобрать – скорее всего, они решали, как лучше всего извлечь тело из ямы. Вдруг они оба разом поднялись – видимо, сидели на корточках. Между собой они несли тонкий коричневый предмет, и не возникало никаких сомнений, что это маленькое женское тело. Сусанна невольно охнула, мир накренился. Это она, она. Мужчины положили тело на приготовленные носилки. Руки, тонкие, как веточки, слегка согнутые и прижатые к телу. Высохшая грудь, натянутая на ребрах кожа. Ноги, изогнутые под углом в девяносто градусов, пролежавшие в этом положении сорок лет. Женщина, вернее, девушка, замурованная в бетонном склепе.
Сусанна не могла вздохнуть. Годы лжи, словно серая глина, забили все дыхательные пути.
Она повернулась и кинулась прочь.
Шёваль и Валё «Убийца полицейских». Выбор Биргитты Ланде́н. 6 июня 1980 года, пятница
Настал июнь. В Стентрэске царил бесконечный свет. Река неслась, свободная и дикая, к побережью и морю, а в Питео, где она смешивалась с почти пресной водой Ботнического залива, переход от сумерек к восходу происходил неуловимо. Природа словно взорвалась. Растения, птицы и все виды кровососущих насекомых покрыли собой небо и землю.
Наступила пора, когда жизнь кипит.
* * *
Когда Биргитта проснулась, мама уже ушла на работу в больницу Питео. На кухонном столе лежала записка.
Хорошего лета тебе, дорогая, увидимся в августе. Ты знаешь, что можешь в любой момент позвонить на телефон Сванте.
Обнимаю, Мама
P. S. Выкинь молоко, если не выпьешь его, я уеду на дачу сразу после работы. Вынеси мусор. И включи Ингу. М.
Ингой называлась посудомоечная машина. У Сванте был домик на острове Трундён, на берегу моря. Мама проведет там отпуск с ним и его детьми, Линдой и Фредриком, двенадцати и семи лет. Жуткие дети. Напрямую она не спрашивала, но знала, что ее туда не приглашают. После долгих описаний, какие там прекрасные закаты и как чудесно окунуться поутру в море с собственных мостков, всегда следовал трезвый комментарий: «…хотя там очень тесно, всего две комнатки: одна для нас, одна для детей».
