– Ты нашла себе работу?
Снова кивок головой.
– Я работаю на муниципалитет. И еще пишу.
Она не стала пояснять, что работает на полставки, убирая строительные бытовки.
– Пишешь? Как здорово. Тебе удалось что-нибудь опубликовать?
Агнета снова посмотрела на свои руки, почувствовала, как запылали щеки.
– Несколько рассказов, – ответила она.
– Замечательно! Очень рада за тебя.
Врач посмотрела на наручные часы.
– На некоторое время твоей маме понадобится уход. Сейчас она довольно спокойна, но я запросила помощь полиции, чтобы отвезти ее в Фурунэс. Посмотрим, когда у них найдется время отвезти ее туда. Обещай сообщить, если тебе понадобится помощь – в чем бы то ни было.
Она поднялась.
– У нас сегодня очень много дел, – проговорила она извиняющимся тоном. – Лесной пожар…
Агнета тоже встала. Они пожали друг другу руки, это было так по-взрослому.
Из отделения скорой помощи она вышла на парковку. Викинг стоял, прислонясь к зеленому «гольфу», ветер развевал его волосы.
– Ну как она там?
– Они ее п-положат. Это хорошо.
– Черт, как ты ловко справилась! Сперва выманила у нее нож, а потом завалила ее. Впечатляюще!
Агнета опустила глаза.
– Спасибо за помощь, – сказала она. – П-полиция и скорая были заняты. Мне больше н-некому было позвонить…
– Все нормально, – ответил он. – Подвезти тебя домой?
Поколебавшись, она все же кивнула. Села на переднее сиденье рядом с ним. Для такой маленькой машины он был великоват, упирался головой в потолок.
И снова они ехали по городу, но гораздо медленнее, чем по дороге туда. Солнце стояло на юго-востоке – стало быть, около девяти утра. Оно никогда не поднималось высоко, но и не заходило за горизонт.
– Она всегда была такая? – спросил Викинг.
Агнета кивнула.
– Более или менее.
– Как же ты все это выдержала, черт побери?
Она посмотрела наружу через стекло машины. Он и представить себе не может, какова была альтернатива.
– Послушай, – сказал он, – извини за бестактность, но где твой папаша?
Подняв на него глаза, Агнета впервые в жизни рассказала все, как есть.
– Мама не з-знает, к-кто он. Их было несколько.
И она снова разрыдалась.
Это случилось в один из первых маниакальных периодов. Мама отправилась автостопом в Стокгольм, где ее подобрала компания молодых парней, ехавших на ралли. После того, как она – более или менее добровольно – позанималась сексом с ними со всеми, мания отступила, и мама, пристыженная, вернулась домой, получив изрядную дозу спермы.
Викинг подъехал к дому и остановился у ее подъезда. Повисла тишина – заряженная, тяжелая от запаха гари.
– Может быть, зайдешь? – спросила Агнета. – Я в-ведь испекла булочки…
Он глубоко вдохнул задымленный воздух. Улыбнулся.
– О’кей, – ответил он. – Хотя я не пью кофе. У тебя найдется сок?
– Молоко подойдет?
Малина арктическая, Rubus Arcticus.
– Еще как.
С этого все и началось.
* * *
К презентации романа она подготовилась, внушая себе: говорить медленно, громко, четко. Часто она заикалась куда меньше, когда ее никто не слышал, – собственно, вообще не заикалась. Говорить или петь хором тоже прекрасно удавалось. Хуже всего было говорить по телефону, это полный ужас. Однако она не сдавалась, продолжала тренироваться – это единственный путь вперед. Когда она нервничала, все сильно ухудшалось, когда же она не задумывалась об этом, становилось куда лучше. Она знала: среди тех, кто страдает заиканием, большинство составляют мальчики и мужчины, а среди тех, кто перестает заикаться в подростковом возрасте, большинство девочек, но ее это не коснулось. Очень типично. Причины заикания до конца не изучены, однако есть наследственный фактор. В ее случае он явно не по материнской линии – подарок от ее неизвестного отца.
– «Т-том Сойер» Марка Твена, – начала она, – стал одним из первых романов, отпечатанных на пишущей машинке – более ста лет назад. К-кроме того, это был первый полноценный роман Марка Твена или Сэмюэля Ленгхорна Клеменса, как его на самом деле звали. Это книга для подростков или, вернее, «воспитательный роман» – о том, как мальчик превращается в м-м-мужчину.
Сусанна сидела и вертела в руках свою жвачку, София спрятала конфету на палочке и сосредоточенно записывала каждое слово Агнеты.
Карина сидела, удобно откинувшись, на одной из подушек-кресел, скрестив руки, и смотрела на нее, слегка покачивая ногой. Ее окружала своего рода высокомерная аура. Не враждебность, а интерес – подобно тому, как ученый интересуется подопытным животным.
Биргитта не приехала. Все лето она просидела в Питео, в квартире своей мамы.
– Как я это понимаю, – продолжала Агнета, – это рассказ об аутсайдерстве. Том Сойер – сирота. Он живет у своей тетушки Полли, которая любит его, но не умеет с ним с-справляться. Его лучший друг Гекльберри Финн еще более одинок, его отец – известный в городе пьяница. Он вообще не ходит в школу. Марк Твен делает этих двух мальчиков своими г-героями, что тогда, сто лет назад, было воспринято весьма неоднозначно. Твен был журналистом и сатириком. Это заметно. Он не испытывает ни малейшего почтения к церкви, власти и обществу в ц-целом. Мальчики нарушают массу правил, но у них все складывается хорошо, и в конце они даже становятся богаты. Мне кажется, это выдающийся роман…
Едва она замолчала, как Карина подалась вперед, опустив руки по бокам.
– Я согласна, – сказала она. – Твен создал сложные и непредсказуемые характеры, которые бросают вызов судьбе и находятся в постоянном развитии.
Глаза Карины сияли, участвовать в литературных дискуссиях – ее любимое занятие. Теперь она завела долгий разговор об образе рассказчика и происхождении воспитательного романа. Жонглировала понятиями, которых Агнета до конца не понимала: драматургические дуги и воплощение, однако приятно, что Карине понравилась книга, которую она выбрала.
– Что тебя больше всего зацепило? – спросила Сусанна, когда она закончила.
Карина ответила, не раздумывая.
– То, что Том в конце все же выступил в пользу Маффа Поттера. Решился на этот шаг, хотя ему было чертовски страшно. Это пример потрясающего гражданского мужества. Кульминация всей книги, на мой взгляд.
Она взяла «шейк», который протянула ей Сусанна.
– А тебя?
Сусанна довольно долго обдумывала ответ.
– Там есть одна вещь, которую я до конца не поняла, – проговорила она, когда Карина начала проявлять нетерпение. – Что Гекльберри Финн не захотел жить в большом доме у заботливой вдовы. Он смог ходить в школу, носить хорошую одежду – и все же перебрался на свое старое место позади бойни.
