— Ну что? — не выдержала я.
Ответный тяжёлый вздох со стороны мужчины ничего хорошего не предвещал.
— Что, всё так плохо, да? — целуя макушку ящерки, всхлипнула я.
— Маша, мне нечего тебе сказать, — обернулся Яматов. — Что она такое, я понятия не имею, вроде бы чужого вмешательства не уловил, но и моё куда-то пропало. Я ею больше не управляю, она теперь сама по себе. Как так вышло — теряюсь в догадках.
— И что ты решил?
Молчание.
— Ответь!
— Я бы без раздумий её уничтожил, — прорычал Яматов. — Но у тебя уже глаза на мокром месте, чувствую, потом я с тобой с греха пропаду. Между двух зол выбирают меньшее. Пусть пока живёт.
Кинулась к Дмитрию, крепко обняла его и расцеловала в обе щеки, но лишь в воображении, а в реальной жизни я улыбнулась Яматову и вежливо поблагодарила словами.
— Спасибо.
Мужчина кивнул, а потом заявил:
— А теперь, Мария, займёмся тобой, начнём с осмотра, и я попробую прочитать твою ауру.
— Хорошо, — охотно согласилась я, — мы тоже пойдём к тебе в спальню, и что от меня требуется?
— Да нет, мы останемся здесь. А требуется сущий пустяк. Разденься. Полностью.
Сначала я хохотнула, но серьёзное лицо Яматова сказало мне, он не шутит, и смех на губах умер в ту же секунду.
— Исключено!
Дмитрий, прикрыв глаза, нахмурился и снова выдохнул.
— Маша, я прошу раздеться не для того, чтобы на тебя поглазеть, мне не четырнадцать лет, это действительно необходимо для чтения ауры. Я нанесу на твою кожу определённые символы и посмотрю, как они будут светиться.
Яматов говорит складно и убедительно, сальные взгляды на меня не кидает, но в любом случае не собираюсь я тут перед ним голышом щеголять.
— А как насчёт компромисса? — начала я торговаться. — Допустим, я разденусь, но прикроюсь малюсеньким полотенцем, в бане такое имеется, видела.
— Машенька, завязывай нести чушь и строить из себя святую невинность, — притворно ласково пропел Яматов, близко подошёл, забрал у меня ящерку. Причём Блестяшка без единого звука и протеста пережила этот факт, лишь недовольно фыркнула, когда Дмитрий заставил спрыгнуть её с ладони на диван. А потом он взялся за верхнюю пуговицу моей рубашки и ловко её расстегнул. — Полотенце все стратегически важные места, как живот и спина, закроет. Не ломайся, далеко уже не девочка, даже с мудак…м-мужиком успела пожить, — последние слова мне буквально выплюнули в лицо, как будто совместное проживание с парнем, это что-то неприличное и в наше время всеобще порицаемое явление.
— И что?! — возмутилась я и смахнула с пол рубашки наглые руки. — Я теперь падшая женщина и мне ничего не стоит раздеться где угодно и перед кем угодно?
— Вот об этом я недавно и говорил. Возникла необходимость, которая выводит тебя из зоны комфорта, ты, естественно, воспринимаешь её в штыки, споришь, ругаешься, сегодня даже торгуешься, но мы оба знаем, всё равно будет по-моему. Разденешься как миленькая.
— Видел! — показала Яматову фигу. — Хренушки тебе большие и жирные.
Категорично отказываю Дмитрию, а он остаётся относительно спокойным. Стоит, ухмыляется, а ведь обычно гром и молнии пускает, если что не по его выходит.
Подозрительно.
Такое ощущение, что у Яматова в рукаве имеется не разыгранный козырь. Если Блестяшкой начнёт шантажировать, честное слово, удавлю и прикопаю где-нибудь неподалеку в лесочке. Места здесь тихие и нелюдимые, труп долго не найдут, если вообще найдут.
— Золотко, а если я тебе за стриптиз, заплачу? — с хитрым видом закинул Яматов удочку.
Понимаю, речь идёт явно не о деньгах, они в лесу бесполезны, а ещё Дмитрий не идиот, знает, что мне надо предложить очень ценную вещь, чтобы я согласилась тут всеми прелестями сверкнуть. Интрига.
— Если у тебя нет телефона, по которому я смогу позвонить родителям, то даже ничего не предлагай, всё остальное меня не заинтересует.
— Телефона нет, — расстроил Яматов, — но, — мужчина резко умолк, а потом, взяв меня за руку, потянул в сторону лестницы, — пойдем покажу.
Женское любопытство не позволило сопротивляться и повело меня за мужчиной. Блестяшка покрутила головой и, спрыгнув с дивана, составила нам компанию. Ящерка нас обогнала и бежала впереди, изредка оборачивалась, проверяя, не поменяли ли мы направление и идём ли за ней. Какая же она сладкая, хоть ешь.
— Глаза закрыть? — пошутила я, когда мы зашли в комнату. Здесь определённо нет того, чем можно меня соблазнить.
— Это уже как твоей душе угодно, — отозвался Яматов и открыл неприметную дверь. Надо же, как удачно её замаскировали, с первого взгляда и не заметишь. — Заходи.
Безразлично пожала плечами и двинула в направлении загадочной комнаты, но не успела я сделать и трёх шагов, как застыла, потому что перед моим взором предстал ОН. Унитаз. Настоящий, белый, с кнопочкой на бочке, с мягким сиденьем. А-а-а-а.
Яматов не человек, а змей искуситель.
— Знал, что тебе понравится, — глядя на мою реакцию, довольно заявил Дмитрий и подтолкнул, что бы я двигалась дальше. — Ты всё-таки зайди, туалет это не единственный сюрприз.
Когда добралась до потайной комнаты, у меня отвисла челюсть, и пропал дар речи. Обидно. Ну почему я выбрала другую спальню?! Повелась на бесполезные рюши и широкую кровать, а здесь такое сокровище. Рядом с унитазом стояла шикарная душевая кабина. Даже с учётом того, что в доме бежит лишь холодная вода, это всё равно лучше, чём промёрзшая баня с тазиком.
— Мария, тебе стул принести, чтобы ты не упала, а то я сейчас такое сделаю…
— Не надо стула, давай, добивай на живую. Что, фен из закромов достанешь или… — не договорила, Дмитрий включил в кабине воду, и от неё пошёл пар.
Нет справедливости в жизни! У Яматова в спальне есть туалет, есть душ и самое ценное, есть горячая вода.
От зависти даже в глазах потемнело, а от знакомых звуков, которые издавала душевая кабина, зачесалась спина и нестерпимо захотелось помыться. Как представила, что стою под обжигающими струями воды, мылюсь душистым гелем, а вокруг мокро и тепло, да так, что стеклянные стенки кабинки запотели.
Ну, хоть плачь.
Психану, вытолкаю Яматова из ванной, закроюсь и поселюсь здесь. А что, голод легче перенесу, чем отсутствие удобств.
— Машенька, сразу предупреждаю, предложение поделиться ванной действует только сегодня и только сейчас и только, если ты быстренько, как послушная девочка, скинешь вещички. Откажешься и я из принципа никогда тебя даже на порог этой комнаты не пущу.
Нервно закусила губу и молчу. А что тут скажешь? От одной мысли, что предстану перед Димой в чём мать родила, от стыда щёки краснеют, а с другой стороны — вода в душевой так соблазнительно капает. Да и ладно бы не мыться день или два, но мне неизвестно, сколько мы в этой глуши проживём. Вдруг целый месяц получится.
