— Ну как? — поинтересовался Яматов.
— У меня нет слов, какой ты молодчина, — похвалила я Дмитрия, и он расплылся в довольной и вместе с тем гордой улыбке. — Просто потрясающе.
— А то!
— Может, уже отпустишь? — заёрзала я, прося, чтобы поставили на ноги.
— Плитка холодная, а ты босиком, — отрицательно покачал головой Яматов и лишь сжал покрепче, чтобы не вырвалась.
— Знаешь, по сравнению с костром, простуда — это фигня, пусти, — резко замолчала. Над раковиной на полке стояли два стеклянных стакана, а один из них в прошлый мой визит был кучкой осколков. Помню, ещё тогда подумала: «Хорошо, что Дима его хотя бы в угол догадался замести». А сейчас он целый, даже не треснутый, не сам же он из стекляшек вновь в стакан превратился, Яматов нахимичил. — Ну ты и аферист! — толкнула мужчину я в грудь. — Что, терпения не хватило самому всё убрать? Нафокусничал. Конечно, один щелчок пальцами, и всё от блеска сверкает, так легче.
— Какая разница…
— Большая разница! Жулик. Поработал бы своими руками, зауважал чужой труд, а так никакого урока не получилось.
Яматов прошёл в спальню и бросил меня на постель.
— Некогда с тобой спорить, мне ещё ужин готовить, — деловито заявил Дима, достал из своего шкафа носки, кинул их мне и вышел из комнаты.
В голове сразу нарисовалась картина, как мы с Яматовым, успев надеть только верхнюю одежду, выбежали на улицу и стоим без обуви в снегу, наблюдаем, как дом полыхает. Я ругаю Дмитрия, а он говорит, что не виноват, плитка на кухне сама собой взорвалась.
Рванула за мужчиной вдогонку.
К тому времени, как я добралась до кухни, Дима успел налить в кастрюлю воды и поставить её на не включённую конфорку и в данный момент открывает пачку спагетти.
Скрестив руки на груди, облокотилась на стену и наблюдаю за тем, как мужчина запихивает длинные тонкие палочки спагетти в холодную воду.
— Дим, там инструкция есть, если что, с подробным описание, как и что делать.
— Угу, нафиг она нужна, никогда инструкции не читаю.
— Ну-ну, — ухмыльнулась я. — С гарниром мне всё понятно, а каким основным блюдом нас побалуешь?
— Вот, — Яматов поднял со стола и показал замороженную пачку котлет. — Ничего умного или сложного, иди отдыхай, набирайся сил, тебе балдеть от безделья только три дня.
— Ага, ничего сложного, — кивнула я. — Тем более, если что-то не получится, всегда можно воспользоваться планом «Б» и наколдовать царский ужин.
— Нет, в этот раз не получится схалтурить, я уже на год вперёд запланированный лимит сил на бытовые мелочи из-за ванной израсходовал.
Вроде бы ничего криминального на кухне не происходит, пошла на диван и взяла единственное доступное развлечение в этом доме — книгу. Сижу изредка на поварёнка поглядываю, контролирую так сказать процесс. Яматов на кухне суетится шустро, но готовой еды скоро не жду, плита-то до сих пор не включённая, а просто вымоченные макароны в воде и извалянные котлеты в масле — не особо съедобны.
Видно, Дмитрий в замешательстве помешал спагетти в кастрюле, потыкал вилкой котлеты на сковороде, а ничего не происходит. Всё тихо и спокойно: вода не бурлит, масло не шкварчит, никакой реакции со стороны продуктов. Уткнулась лицом в книгу и давлюсь смехом, беззвучно сотрясаться долго не получилось, и я громко расхохоталась.
— Дим, ты же уже догадался, что у тебя на кухне происходит что-то не так, да? — смахивая весёлую слезинку, поинтересовалась я.
В ответ сердитый Яматов кивнул.
— Скажи, хоть раз ты стоял у плиты раньше.
В это раз мужчина отрицательно мотнул головой.
— Я так и думала, — сползла с дивана, подошла к Дмитрию и демонстративно важно включила обе конфорки.
Дмитрий вновь выпроводил меня из кухни и только через час пригласил к столу. Оценив предложенный ужин визуально — ставлю повару пять за сервировку, и жирный кол с минусом за еду. Яматов взял правильные тарелки, грамотно разложил столовые приборы, не забыл о салфетках, но спагетти слиплись в комки и видно — сырые, а котлеты наоборот подгорели до чёрной корки.
Поужинали мы крайне голодно, если я ещё поклевала серединку котлеты, то Дима, попробовав свои яства, плевался минут пять, потом объявил их редкостной дрянью и злющий презлющий пошёл мастерить бутерброд. Одна Блестяшка осталась довольной, похоже, сырое и подгорелое её любимые лакомства, то, что не съела, отдала ей, она слопала практически всё, потом еле-еле доковыляла до кресла, на которое с трудом вскарабкалась, теперь растопырив лапки, лежит и от переедания тяжело дышит.
Ближе к вечеру Яматов устроил в гостиной перестановку, передвинул диван из середины к стене и также поступил с креслами. Ковёр сложил трубочкой и убрал, а на полу начертил, я не специалист, но по виду похоже на пентаграмму, в центр которой уложил меня и велел не двигаться пока он не разрешит.
Вот те раз, то мне босиком ходить нельзя, то на полу голом лежать можно.
— Холодно вообще-то, — пожаловалась я.
— Это нечего, когда начну ритуал подготовки к сожжению, согреешься.
— Мне что, будет больно? — испугалась я и резко села.
— Нет, Машенька, не больно, будет приятно, — укладывая обратно на лопатки, пообещал Дмитрий и лукаво подмигнул. — Тебе даже понравится.
Сглотнула и забеспокоилась, что-то слишком много в тоне Дмитрия озорства и предвкушения — это не к добру.
Глава 35
Яматов раскинул мне руки, а затем заставил бесстыдно широко расставить и ноги.
— Мог бы и предупредить, чтобы штаны натянула. Знаешь, ничего приятного в том, чтобы лежать в неприличной позе в тунике, — ворчала я на Дмитрия, а он делал вид, что как будто не слышит.
Мужчина потушил электрический свет, и одновременно с этим в комнате загорелось несколько свечей, от них пахло то ли травами, то ли пряностями. Не скажу, что запах неприятный, но мне не понравился. Яматов сел на корточки возле моей головы, запустил в волосы сразу две ладони и лёгкими движениями массировал кожу и что-то шептал.
От массажа разомлела и расслабилась. От мужских рук исходило особое, ни с чем несравнимое тепло. Оно разогревало не только тело, но, казалось, и душу. Разум словно очистился от переживаний и настроился на позитив, мысли текли лишь о прекрасном. Я представляла, что не спеша иду по необъятному красивому ромашковому полю и ладонями задеваю головки цветов, где-то неподалёку журчит ручей, и пение птиц приятно ласкает слух.
Солнце с каждой секундой палит всё нещадней, обжигает кожу, и тело потребовало окунуться в прохладу ручья. Несусь по полю, туда, где поблёскивает вода, на ходу скидываю одежду и с головой погружаюсь в пучину.
Блаженство.
Никогда не отличалась особым умением плавать, а сейчас как русалка без всяких проблем ныряю до самого дна, кувыркаюсь и вновь выныриваю.
