Нет никаких сомнений в том, что альбом Metamatic был значимой вехой синти-волны. Впереди были лучшие альбомы Japan, проекта Дэвида Силвиана: Gentlemen Take Polaroids и Tin Drum. Правда, далеко не все, кого вдохновил Гэри Ньюман, достигли таких высот.
В то время в тени самого что ни на есть настоящего футуриста Джона Фокса стало появляться множество британских групп, «вооруженных» синтезаторами. Этому способствовали два фактора. Во-первых, эти в прошлом очень дорогие музыкальные инструменты теперь стали стоить дешевле гитары с усилителем. Во-вторых, сама идея группы без гитары и без ударных стала модной, она захватывала умы, суля легкую карьеру и быструю популярность. Звучит не очень. Однако стоит заметить, что самые ранние пластинки таких классических представителей электроники, как Томас Долби, Soft Cell, Tears For Fears, Heaven 17, Orchestral Manoeuvres In The Dark, Eurythmics или The Human League, были на порядок лучше всего того, что появилось позже, когда к середине восьмидесятых электро-поп вошел в мейнстрим.
Среди множества новых групп Depeche Mode с самого начала стояли особняком. Мартин Гор попал в группу из-за своего синтезатора, который Винсу Кларку до смерти хотелось заполучить для быстрого привлечения публики. Это был не более чем прагматичный расчет. При этом Гор не был футуристом. На него оказал влияние прежде всего классический американский рок-н-ролл. Особого желания экспериментировать с электронной музыкой у него не было: Гор месяцами играл на синтезаторе, даже не подозревая, что из его инструмента можно извлекать не только стандартные звуки. Когда Гор, наконец, стал автором песен Depeche Mode, он продолжил писать песни под гитару, после аранжируя их для синтезатора совместно с действующим саунд-продюсером, а позже – с Аланом Уайлдером. Тот факт, что это остается неизменным до конца восьмидесятых, можно объяснить прежде всего антипатией Гора к вычурности классического рок-н-ролла.
В 1982 году волна синти-попа достигла своего апогея. Электронные группы заполонили все чарты. Британский музыкальный профсоюз даже потребовал ограничить применение синтезаторов в звукозаписывающих студиях, так как эти инструменты, по их мнению, могли оставить профессиональных музыкантов без работы. Борьба с электронной музыкой началась повсеместно. Группы, исполнявшие тяжелый психоделический рок, такие как Echo & The Bunnymen, говорили, что все эти детишки, играющие на синтезаторах, попросту бездарны. Панк-группа The Undertones записала песню My Perfect Cousin, героем которой стал чрезвычайно поверхностный синти-поп-музыкант. Характеристика «позеры» была еще безобидной на фоне по-настоящему оскорбительного определения «художественные педики». В это время в редакциях музыкальных журналов величественно восседали хиппи из «старой гвардии», которые упорно настраивали всех вокруг против электронной музыки. Триумфальное шествие синти-попа казалось им знамением, предвещавшим гибель всего Запада.
Противостояние закончилось тем, что настоящие новаторы электронной музыки вовремя покинули авангард, так что теперь такие группы как Soft Cell или The Human League активно ратовали за то, что будущее – только за реальными струнниками и духовиками. Depeche Mode же оставались верны своей основной идее: ничего, кроме синтезаторов. В 1983 году эпоха синти-попа закончилась, и музыканты из Depeche Mode вдруг обнаружили, что в этом направлении они остались совершенно одни. Мартину Гору это очень понравилось. Он упрямо делал свое дело – и его упрямство было вознаграждено.
Construction Time Again
Что возит в своем чемодане книголюб Гор, как его бывшая реагировала на обнаженное тело в кадре и почему легендарный итальянский телеведущий Майк Бонджорно на мгновение потерял из-за Гора дар речи
Британец Джон Бэйн, взявший в начале восьмидесятых псевдоним Attila The Stockbroker, начал свою поэтическую карьеру со злых стихов, проникнутых духом панка. Одним из героев его стихотворений стал Нигель – бледный парень, одевающийся в C&A и слушающий Depeche Mode. Nigel Wants To Go & See Depeche Mode – гласило название короткого текста. Брызжа во все стороны ядом и желчью, Attila The Stockbroker охарактеризовал их музыку, чрезвычайно нелюбимую в панк-среде, как «простенькую и незамысловатую». Он умышленно исковеркал название группы, превратив его в «Depechay». Кстати, именно таким изначально Гаан и задумывал название. Короткие стихотворные истории Аттилы – лучшее доказательство того, что репутация Depeche Mode как в андеграундной среде, так и у общепризнанных критиков в начале 1983 года была все еще скверной. Группу по-прежнему не воспринимали всерьез.
Отношение Мартина Гора к общественному мнению в ту пору было неоднозначным. Он по-прежнему не видел никаких причин искать популярности на сцене и среди представителей околосценической прессы. В многочисленных интервью, которые группа дала по случаю выхода A Broken Frame, он отказывался давать какие бы то ни было пояснения к своим текстам и предоставлял возможность отвечать на все вопросы Дейву Гаану, Энди Флетчеру и Алану Уайлдеру, который к тому моменту стал полноценным участником группы. Парни много и с удовольствием болтали на разные темы, потому, наверное, интервью этого периода и кажутся немного бестолковыми: пара курьезных случаев, поверхностные оценки и ничего особо содержательного. Кроме того, было не совсем понятно, в каком направлении Depeche Mode будет двигаться дальше. В одном из интервью Record Mirror Мартин Гор так оценивал положение группы: «В последнее время дела с прессой идут из рук вон плохо. Это ожидаемо. Меня это не удивляет, только немного раздражает: то мы нравились огромному количеству людей, то вдруг перестали. Совсем недавно мы, вроде, неплохо справлялись, а теперь вдруг все делаем неправильно».
А ведь после A Broken Frame было очень нужно сделать что-то правильное. Написать музыку, которая станет символом дальнейшего развития группы, осчастливит фанатов и выбьет у скептиков почву из-под ног. Группе нужен был новый сингл. И 31 января 1983 года появилась песня Get The Balance Right!. Менеджмент студии Mute поставил перед Мартином Гором задачу написать абсолютно новую песню. И Гор был вынужден в сжатые сроки создать и отшлифовать новый трек. Позже он вспоминал, что в тот момент впервые почувствовал давление и испытал от этого дискомфорт: от него требовали хит, а у него не было ни одной идеи для его создания. Песня Get The Balance Right! была незамысловатой и трогательной композицией. Единственной, которую Гор успел написать после выхода A Broken Frame. Ни группа, ни ее окружение не испытывали к ней особой симпатии. Кроме того, не обошлась без приключений и запись: в студии Blackwing, где Depeche Mode были постоянными клиентами со времен Speak & Spell, и без того сложная совместная работа людей и техники вышла из привычной колеи.
Владелец студии продюсер Эрик Рэдклифф с того момента, как электро-поп стал набирать обороты, регулярно закупал новое техническое оборудование. В конце 1983 года в студию на юго-востоке Лондона была завезена первая цифровая аппаратура. Рэдклифф и Миллер, который по старой традиции присутствовал на студийных сессиях Depeche Mode как консультант, сопродюсер и, разумеется, самый что ни на есть доброжелательный ревизор, проверяли новую технику. Гор тогда еще точно не знал, какую именно роль он должен исполнять, будучи и автором песен, и музыкантом. Кроме того, участники группы должны были перераспределить роли, так как в студийной записи Get The Balance Right! принимал участие Алан Уайлдер. Новичок точно был не худшим музыкантом в четверке. И Гор об этом знал. Когда Уайлдер предложил ему совместно поработать над новыми композициями, структура группы пошатнулась. Гор впервые изменил своему жесткому принципу работать над новыми песнями в одиночестве. Скорее всего, из-за своих проблем со словом «нет», а не из-за желания поэкспериментировать. В результате этого сотрудничества появилась полная контрастов композиция The Great Outdoors!, то беспокойная, то убаюкивающая, как колыбельная. По словам Уайлдера, это была первая и единственная его совместная работа с Мартином Гором.
