Альбом Some Great Reward увидел свет в сентябре 1984 года. Уже через две недели более миллиона человек в Германии и Великобритании приобрели эту пластинку. На обложке были изображены молодожены на фоне индустриального пейзажа. Эта картинка как нельзя лучше иллюстрировала главную тему альбома: столкновение любви и реальности. Само выражение «some great reward» встречается в песне Lie To Me. Гор так выразил свое отношение к этой песне в интервью Melody Maker сразу же после выхода пластинки: «Речь в этой песне идет о параноидальных настроениях, которые однажды может испытать каждый». Этот текст своего рода лишенная иллюзий антитеза к Somebody, мольба о хорошей, убедительной лжи вместо неприглядной правды. Тот, кто послушает одну за другой песни Lie To Me и Somebody, обнаружит, что Гор, начавший поиски определения любви еще два года назад в A Broken Frame, здесь очень близко подошел к сути вопроса. Новаторской песня была и с музыкальной точки зрения. Гор рассказывал: «Это была одна из первых песен с очень специфической последовательностью аккордов. Я ее использовал потом на протяжении многих лет. Надо признаться, слишком часто использовал».
Помимо громкого успеха в Германии и Великобритании группа получила признание и за океаном. В США альбом продержался 42 немалых по своей значимости недели в чарте Billboard, к которому европейским группам обычно нелегко подступиться. Это был огромный успех. Раньше многие думали, что хит People Are People – не более чем случайная удача. Теперь же Depeche Mode из андеграундной команды превратились в самый настоящий феномен. На живых концертах группа легко собирала огромные залы, заполненные тысячами слушателей. Разумеется, интервью, которые группа давала по поводу выхода альбома, не могли обойтись без новостей от двух самых чудаковатых приятелей за всю историю поп-музыки. К примеру, Гор совершенно неожиданно сказал журналисту из Record Mirror, что у Флетчера «самые маленькие соски во всем мире», ничуть не больше веснушек. Флетчер, который в течение всего интервью напрасно пытался хоть как-то исправить ситуацию, должно быть, еще долго был благодарен Гору за то, что этот факт вошел в историю группы Depeche Mode.
Одну из самых интересных статей о группе написал в то время еще очень юный английский музыкальный журналист, некоторое время спустя и сам ставший поп-звездой. Звали его Нил Теннант. Позже в составе группы Pet Shop Boys совместно с Крисом Лоу он записал будущий хит West End Girls. Однако до этого Теннант работал журналистом в Smash Hits. Его истории пестрели необычными наблюдениями и захватывающими околомузыкальными деталями. В ноябре 1984 года в журнале появилась его статья о Depeche Mode. На обложке красовалась вся группа, причем в фокусе был только Мартин Гор, остальные участники группы находились в тени позади него. Нил Теннант сопровождал команду на первых концертах в поддержку Some Great Reward в Англии и наблюдал за ними на сцене в Лестере: «Мартин Гор вышел на сцену в кожаной женской мини-юбке, которую купил на кенгсингтонском рынке. Он очень выразительно скомбинировал эту деталь с кожаными штанами и женским нижним бельем, которое кто-то из фанаток после очередного концерта вывесил на автобусе группы. Во время тура Мартин постоянно шептался о чем-то с Кристиной, хихикал, читал книги о национализме в Германии и пил Pilsener или голландское пиво Grolsch».
Доступный и соблазнительный
Метод Гора: жизнь в Берлине как способ обрести свою индивидуальность
Берлин стал для Мартина Гора творческим эльдорадо. Он развлекался в барах и клубах, где никто и не догадывался, что время работы подобных заведений может быть ограниченным. Он встречался с интересными людьми со странными вкусами. Он был очарован атмосферой этого города, разделенного глухой стеной на два мира. Именно в Берлине Гор окончательно «проснулся». И он ни в коем случае не первый, кто испытал на себе такое влияние этого города: Берлин всегда был местом, привлекающим творческих людей. Он предлагал им нечто особенное и открывал глаза на многие вещи.
Первый период расцвета столица пережила в двадцатые годы. Уже задолго до того, как стена навсегда изменила атмосферу этого места, Берлин приобрел репутацию города, полного странных заведений. Берлинская индустрия развлечений с 1920 года была чем-то особенным: в Берлине проходили шоу трансвеститов, здесь была организована открытая сцена для лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией, работали рынки, продающие порнографию, была развита культура употребления кокаина. Город стал символом модерна. Модерн в свою очередь стал эстетической и содержательной основой для движения футуристов, которые позже создали почву для появления синти-попа в Англии в начале восьмидесятых. В начале двадцатых годов Берлин был одним из крупнейших мегаполисов мира, здесь проживало чуть менее четырех миллионов человек, так что по численности населения он уступал лишь Лондону и Нью-Йорку. Кроме того, город был молод и объединял в себе великое множество самых разных культур. В 1920 году примерно треть берлинцев составляли молодые мужчины и женщины в возрасте до 30 лет. Город был полон русских иммигрантов и туристов. Уже тогда создавалось ощущение, что город находится между Западом и Востоком. Берлин был настоящим международным центром до того момента, как национал-социалисты со своим режимом и со своей войной начисто лишили его всякого блеска. Впрочем, даже в послевоенные годы город сохранил свои культурные особенности во многом благодаря жизни Западного Берлина в конце шестидесятых. Однако репутацию центра международной культуры Берлину сохранить не удалось – в этом качестве он постепенно исчезал с карты мира.
Вновь город заставил заговорить о себе, когда в 1976 году в Западный Берлин из Лос-Анджелеса в стремлении справиться с вышедшей из-под контроля наркозависимостью сбежали две рок-звезды. Игги Поп и Дэвид Боуи, жившие и работавшие вместе в Берлине, окончательно утвердили за городом статус временного убежища для рок-музыкантов. Пребывание Дэвида Боуи в Берлине положило начало возрождению ауры давно минувших дней. Склонный к непостоянству музыкант отождествлял себя с жившим в Берлине в двадцатые годы английским писателем Кристофером Ишервудом. Его романы «Труды и дни мистера Норриса» и «Прощай, Берлин!», повествующие о британце, живущем в Берлине, стали основой для бродвейского мюзикла «Кабаре». Для Боуи Берлин стал городом противоречий. С одной стороны, его отличало свободомыслие и стремление к индивидуальности. С другой – связанная со стеной обособленность, присущая обычно островным государствам. «Мне нравятся конфликты, – говорил Боуи о Берлине. – Я ищу их в каждом городе. Не могу писать в спокойной обстановке. Мне нужен террор, как бы он себя ни проявлял». Вспоминая свои выходки в наркотическом угаре, к которым был склонен в Лос-Анджелесе, он говорил: «Берлин стал для меня клиникой. Он вернул меня к людям».
Точно так же, как позже Гор, Боуи был очарован ночной жизнью этого города. Он открыл для себя места, завсегдатаи которых странным образом сочетали в себе крайние проявления индивидуализма и декаданса. И Боуи, и Гора чрезвычайно впечатляло исчезновение гендерных границ, которое можно было наблюдать в некоторых уголках Берлина. Излюбленным заведением Боуи стал клуб Lützower Lampe неподалеку от Курфюрстендамм. «Это был типичный клуб для гомосексуалистов, но не тот, в который приходят, чтобы снять себе партнера», – делился воспоминаниями продюсер Тони Висконти, сопровождавший Боуи в тех вылазках. «Там шло очень приличное травести-ревю. Можно было увидеть мужчин за шестьдесят, которые отлично выглядели в женских тряпках. Они устраивали кабаре в лучших традициях Лайзы Миннелли или Марлен Дитрих». Музыкальным пристанищем для Боуи в Берлине, как позже и для Depeche Mode, стала звукозаписывающая студия Hansa 2, располагавшаяся на Кернтнерштрассе, чуть южнее Потсдамер-платц, в переулке, что упирался как раз в ту самую стену. Еще одна параллель с биографией Depeche Mode заключается в том, что именно в этой студии Боуи записал два альбома, которые позволили ему предстать перед публикой в новом свете. Сложная электронная музыка Low и Heroes обладала уникальным для того времени звучанием и была ни на что не похожа. Она казалась непосредственным воплощением впечатлений от окружающего мира.
