Тем не менее ему все еще сложно было поверить, что его песни способны собрать такое количество зрителей, да еще и в США. Но люди и правда съезжались со всей Америки, из самых дальних ее уголков. Ближе к вечеру 18 июня 1988 года группа испугалась собственной смелости.
Все происходило на глазах у Пеннебейкера, снимавшего фильм. Присутствовал на мероприятии и руководитель Mute Дэниел Миллер. Перед концертом, который был 101-м и заключительным в этом турне, у него были причины для волнения. Гор, вместо того чтобы сосредоточенно проверять звук, вел себя крайне раздражительно и рассеянно. «Мартин возился со своей гитарой, все время сбивался во время игры, – вспоминал Миллер. – Это никак не было похоже на нормальный саундчек. Все шло не по порядку, не так, как обычно». И только после того, как раздались первые аккорды монументальной инструментальной Pimpf из Music For The Masses и Depeche Mode вышли на сцену, настроение кардинально изменилось. Нервозность переросла в эйфорию.
Тот исторический концерт навсегда запомнился двумя событиями. Первое произошло, когда группа играла Blasphemous Rumors, любимую песню всех независимых студенческих радиостанций. Есть замечательная песня Альберта Хаммонда, в которой справедливо говорится о том, что в Южной Калифорнии никогда не бывает дождей: It Never Rains In Southern California. Но в тот момент, когда на стадионе зазвучали слова о нездоровом чувстве юмора господа бога, над Пасаденой, как говорится, разверзлись хляби небесные. Однако нетипичный для этой местности ливень Гора не удивил. Его во время всего путешествия по Америке преследовали дурные предчувствия относительно погоды. «Мы постоянно шутили о темном облаке, которое, казалось, повсюду преследовало нас», – вспоминал он позже. – Сейчас это редкость, но было время, когда практически везде, где мы выступали, шел дождь».
Дождь прошел, а впечатления от песни, завершавшей первый сет, навечно вошли в историю. В Never Let Me Down Again, которая была самой сильной композицией среди всех, написанных Гором к тому моменту, Гаан, ближе к финальной кульминации под влиянием неведомого импульса, поднял руки и стал раскачиваться из стороны в сторону. В документальном фильме Пеннебейкера под названием «101» отчетливо видно, как поначалу удивленно, а потом растроганно Гор и Флетчер восприняли реакцию публики. Гор вспоминал: «Наблюдать за происходящим со сцены было совершенно невероятно. Все от первого до самого последнего ряда повторяли одно и то же движение. Это было похоже на пшеничное поле. Просто невероятно». Гор понял: с этого мгновения пути назад больше не будет. Только вперед. Depeche Mode стали одной из величайших групп в мире.
Маленькая подлость
Анализ песен, часть первая: на испытательном полигоне три хита Depeche Mode
Музыкальная студия Падерборнского университета представляет своего рода анатомический стол для препарирования музыкальных произведений. Профессор Майкл Алерс выборочно загрузил в микшерный пульт несколько песен Мартина Гора. Музыковед анализирует частоты, проигрывает на клавиатуре синтезатора некоторые аккорды, снова и снова поражаясь экстраординарным приемам. «Поначалу мне казалось, что музыке Гора не присущи какие-либо специфические черты, – говорит Алерс, родившийся в 1973 году и в прошлом сам записывавший музыку. – Однако я вынужден пересмотреть свою точку зрения. Многое из того, что он делает, не делает больше никто. Его музыка совершенно не вписывается в мейнстрим».
Everything Counts (альбом Construction Time Again, 1983)
В этой песне Мартин Гор совершил маленькую подлость по отношению к своему вокалисту Дейву Гаану. Их голоса делят композицию на две части: Гаан поет куплет, а Гор – припев. Такое чередование, в общем-то, не очень характерно для популярного сингла. Подобный прием можно найти у более старых рок-групп (например, у Queen или Kiss), но прежде всего он характерен для соула и ритм-н-блюза. В случае Depeche Mode такое распределение ролей сыграло с вокалистом злую шутку. Гор написал припев под свой тембр, партия очень удачно подошла под его высокий голос. А вот Гаан вынужден был мучиться с низкими местами в куплетах. На примере строчек с тройной рифмой: «…of a career / In Korea / Being insincere» заметно, как ему приходится прижимать подбородок почти к груди, чтобы взять самые низкие ноты.
«Этот прием заставляет куплеты звучать мрачнее, – анализирует Алерс. – Ведь ля-минорная тональность, в которой они написаны, в принципе, довольно легкая и живая». Она особенно популярна среди начинающих музыкантов: «Простые аккорды на гитаре, а на фортепиано – только белые клавиши».
Когда начинается припев и вокальная партия переходит к Гору, песня будто начинает сиять. Создается эффект раскрепощения – настолько органично тональность припева гармонирует с голосом певца. А аккорд в ля миноре, сыгранный на умышленно сильно расстроенном синтезаторе перед началом припева, усиливает этот эффект. Кроме того, припев в тональности до мажор создает впечатление прозрачности и легкости. Без всяких сомнений: эта песня и по сей день популярна именно благодаря припеву.
На примере этой песни из раннего творчества Гора отчетливо видна его склонность к использованию долгого проигрыша перед вокальными партиями. В начале Everything Counts мы слышим только ритм и сэмплы, характерные для индастриала. Постепенно звук нарастает, становится более насыщенным, добавляются новые звуковые элементы – басы, пэды и звуки японской флейты, которые в конце концов сливаются в основной мотив. Для синглов совершенно не характерны такие длительные интро, поскольку это не соответствует требованиям радиоэфиров и музыкальных каналов. Как правило, люди хотят как можно быстрее услышать ведущего вокалиста и уж точно не ожидают, что тональность будет не соответствовать его голосу.
Somebody (альбом Some Great Reward, 1984)
Типичная фортепианная баллада, скажете вы? По настроению – вероятно, да. Однако уже первые ее аккорды дают понять, что эта вещь написана не профессиональным пианистом, а тем, кто предпочитает акустическую гитару. Профессиональный пианист обязательно предусмотрел бы плавные переходы от одного аккорда к другому. А аккорды Гора разбросаны по всей клавиатуре. «Эти аккорды напоминают последовательность аккордов барре на акустической гитаре, – говорит Алерс. – Здесь отсутствуют мягкие переходы и логика построения мелодии. Кажется, будто рука просто двигается по грифу и берет один аккорд за другим». Несмотря на то что Алан Уайлдер, который аккомпанировал Гору, очень талантливый пианист, Гор сам сделал демозапись и, вероятнее всего, дал Уайлдеру конкретные указания относительно того, что и как играть. В поп-музыке такие удаленные друг от друга фортепианные аккорды встречаются довольно часто. Как говорит Алерс: «Слушатели легко воспринимают такие звуковые последовательности. Они делают произведения более понятными и простыми для восприятия».
Если отнестись к песне Somebody непредвзято, то в ней вполне можно увидеть самый настоящий китч. Для этого в ней есть все: терции, усиливающие меланхолично-романтическое воздействие мелодии, мотивы ламенто (в данном случае в тональности соль мажор), которые композиторы использовали еще в XVII веке в погребальных песнях и траурных элегиях. Алерс говорит, что Гор поет ее как будто «на грани обморока». Исполнение кажется бесплотным, исполнитель преимущественно использует фальцет. «Такая манера исполнения нацелена выжать из слушателя слезу и вызвать у него мурашки. Собственно, именно это и происходит благодаря аутентичности вокалиста. В этот момент он полностью раскрывается, отдает себя публике. И если вы как слушатель верите ему, тогда эта песня работает, а не воспринимается как банальность». А то, что группа сразу после записи поделилась тем фактом, что Гор записывал ее обнаженным, лишь усиливает это впечатление.
