Своего апогея Tour Of The Universe достиг уже на финишной прямой. 17 февраля 2010 года Depeche Mode по приглашению благотворительной организации Teenage Cancer Trust выступали в качестве гостей в Альберт-холле в Лондоне. Это был их первый благотворительный концерт, ведь прежде парни практически не обращали внимания на подобные мероприятия.
Между прочим, к большому сожалению Гора. «Мы должны были заняться чем-то подобным намного раньше, – сказал он в одном из своих телевизионных интервью. – Нам было по-настоящему досадно, что мы не включали в наш рабочий график благотворительные акции». Однако в этот раз сам инициатор TCT доктор Адриан Уайтсон заметил в гастрольном графике группы окно и взял с группы слово выступить. Depeche Mode, не понаслышке знающие, что такое рак, не заставили просить себя дважды. Швейцарская марка элитных часов Hublot быстро разработала эксклюзивную коллекцию ремешков, которые можно было приобрести на интернет-аукционе, проходившем параллельно с концертом. Воодушевленный успехом этой кампании, Гор объявил, что в будущем подобные мероприятия будут проводиться чаще.
Depeche Mode пожертвовали все вырученные деньги в фонд помощи детям, больным онкологией. Специально для этого концерта они внесли в свою программу небольшие изменения. Композиции Home, One Caress и Come Back исполнялись в сопровождении струнного оркестра, а вот во время исполнения Somebody аккомпанировать Гору за роялем был приглашен давно покинувший группу Алан Уайлдер. Совместное выступление музыкантов вызвало в историческом, повидавшем виды концертном зале настоящую истерику и вошло в историю рок-музыки как одно из самых резонансных воссоединений на одну песню. «Прошло, наверное, около девяти лет с тех пор, как я видел Алана в последний раз, – признался Гор и, с неподражаемой скромностью умаляя значение этого исторического момента, продолжил: – Мы спросили его, не поддержит ли он нас в исполнении одной композиции. И Алан любезно согласился». Дружеский обмен репликами после почти десятилетнего молчания стал для многих поклонников творчества Depeche Mode самым настоящим библейским чудом.
Было ли это объединение усилий обычным жестом доброй воли? Или за ним скрывалось нечто большее? Об этом Гор умолчал, дипломатично ограничившись заявлением о том, что последнее слово о будущем группы еще не сказано. Интерпретацию этой фразы он оставил поклонникам. Уайлдер, у которого мы взяли интервью вскоре после этого знакового события, выразился более определенно. Он так прокомментировал перспективу воссоединения с Depeche Mode: «Это может стать возможным только в том случае, если того захотят все стороны. Я не слишком к этому стремлюсь, но если бы у меня спросили, хотел бы я вновь работать с ними, я бы, наверное, дал положительный ответ». А потом, смеясь, добавил: «Другой вопрос – хорошая ли это идея. Скорее всего, нет». В том, что сам Гор воздержался от подобных гипотетических рассуждений, было здравое зерно. После окончания Tour Of The Universe ему было просто необходимо перевести дух.
Ведь не за горами следующий альбом. «Это пугает, – сказал он однажды Rolling Stone, в который раз прикрываясь сарказмом, потому как терпеть не может самодовольства. – Это пугает потому, что сейчас стало понятно: мы будем делать это снова и снова. До тех пор, пока не состаримся».
Insight – беседа
Путь к Мартину Гору лежит по залитым дождем берлинским улицам, сквозь толпу заметно озябших людей, по меньшей мере мысленно проклинающих упрямую зиму, через Бебельплац, в тускло освещенное фойе очень дорогого, но не броского отеля. Мрамор, люстры, деловые люди в креслах, газеты. Несколькими этажами выше ждет женщина из звукозаписывающей компании. «Мартин уже готов, – говорит она. – Прошу». Мы входим в небольшую, скромно обставленную комнату. В сумеречном свете Гор стоит у окна и смотрит на внутренний двор отеля. Он поворачивается и скромно улыбается. «Hallo, – говорит он звучным голосом с мягким английским акцентом. – Давайте присядем». Его глаза едва видны из-под черной шерстяной шапочки, низко надвинутой на лоб. Он садится на дальний конец дивана и, кажется, готов к беседе. Наш разговор начинается с простого вопроса и лаконичного ответа.
– На сегодняшний день ты доволен своей ролью в Depeche Mode?
– Конечно, разве может быть иначе?
– Хоть Дейв теперь тоже участвует в написании песен для группы, большую часть музыки и текстов пишешь ты. А роль вокалиста, как правило, достается ему. Иными словами, ты сеешь, он пожинает, и так на протяжении уже 30 лет.
– Знаешь, я смотрю на группу не так, как сторонний наблюдатель. С годами я стал видеть в своей роли скорее преимущество. Тебе не нужно быть все время на виду. Внимание публики не приковано к тебе постоянно, и это дает возможность немного абстрагироваться от происходящего на сцене.
– Каковы плюсы такой позиции?
– По сравнению с Дейвом, мне проще увидеть нашу группу со стороны. Легче оценить, что у нас в данный конкретный момент получается, а что, возможно, не очень. Моя роль в Depeche Mode напоминает роль государственного деятеля.
– Государственного деятеля?
– Именно. Я смотрю на группу как на государство, и политика этого государства зависит в первую очередь от меня. Если у каждого из трех участников этого государства все хорошо, значит, хорошо и в государстве в целом. Так что моя главная задача – заботиться о том, чтобы все были довольны.
– И для этого ты готов пожертвовать своими интересами?
– Ты, должно быть, намекаешь на события, предшествовавшие записи последней пластинки, на борьбу за власть, так сказать?
– Борьба за власть – громко сказано…
– Нет, нет, не продолжай: пресса преподнесла все так, будто я самый настоящий диктатор и не терплю ничьих песен, кроме своих. Будто бы я готов был обречь Depeche Mode на завершение творческой деятельности, отказав Дейву в возможности вносить свой вклад в качестве автора песен. Мне всегда казалось, что все это слишком драматизировано. Возможно, так и было задумано… (Улыбается.) Хотя, конечно, нельзя сказать, что это не имеет никакого отношения к нашим внутренним проблемам.
– Ты был художественным руководителем Depeche Mode на протяжении почти 25 лет. Делегировать часть полномочий тебе оказалось легче, чем ты думал?
– Сейчас могу сказать, что в первую очередь я стал менее загружен. Тогда я боялся не столько потери контроля над творческим процессом в группе, сколько перемен. Боялся сломать сложившийся распорядок жизни, испытанный и проверенный сроком длиной почти в четверть века. Большинство музыкантов считают рутину самым губительным фактором для творчества. Однако внезапная невозможность полагаться на свой привычный распорядок жизни может оказаться гораздо страшнее.
– Похоже, ты не одержим экспериментами. Будучи мозгом одной из самых успешных групп в мире, ты практически не выступаешь в роли музыканта за пределами Depeche Mode. Тебе ведь едва ли удавалось избежать предложений о соавторстве?
