— Мне очень повезло иметь такого щедрого патрона.
— Как ты права! — Нервно усмехнувшись, Миртала прикрывает рот рукой. Вероятно, она хочет выставить себя скромницей, но это движение лишь выдает ее беззащитность. Амара думает о Феликсе, который нащупал бы слабые места этой женщины, заставил бы ее вывернуться наизнанку и навязал бы ей такой долг, который она никогда не смогла бы вернуть. «Но я не Феликс», — проносится у Амары в голове.
— Что-то я не припомню, как зовут твоего патрона?
— Э-э, — смущенно протягивает Миртала. — Есть у меня пара покровителей. Один из них мне очень предан, но в последнее время болен. Поэтому мне и нужны деньги.
— Приятно слышать о преданном мужчине.
— Ну не так уж он и предан, — фыркает Миртала. — Годами обещает на мне жениться. Да разве не все они такие? Но я все же благодарна за то, что он делает. Это лучше, чем ничего.
Амару такое откровенничанье почему-то очень раздражает.
— Сколько ты хочешь? — вопрос звучит резче, чем хотелось бы Амаре. Она вдруг ловит себя на том, что, опустив глаза, роется в ящике. Феликс поступает точно так же, когда что-то выводит его из себя. Амара захлопывает ящик, и Миртала вздрагивает от неожиданности.
— Пять денариев, — почти шепотом отвечает Миртала. Быть может, ей становится тревожно от мысли, что она досаждает своей кредиторше.
— Я беру пять процентов.
Амара уже собирается объяснить, что через три месяца ставка увеличится, но замечает беспокойство в лице собеседницы. Даже пять процентов станут для нее испытанием. И Амара решает отступить от своих обычных правил.
— Если тебя это устраивает, мой эконом сейчас составит договор. А еще ты должна оставить мне залог.
— Хотела спросить, — произносит Миртала, — не можем ли мы обойтись без залога, раз уж у нас тут все по-дружески?
Амара чувствует на себе взгляд Филоса. Обычно в подобных ситуациях он дает ей понять, что думает, но на этот раз лицо его остается непроницаемым.
— Нет, не можем, — отвечает Амара. — Я как раз вижу прелестное колечко у тебя на правой руке. Оно отлично подойдет.
Миртала прикрывает кольцо пальцами левой руки.
— Это подарок моего первого патрона, — говорит она. — Оно стоит дороже пяти денариев.
— Если не выплатишь долг, я возмещу тебе разницу.
Миртала колеблется, и Амара протягивает руку, чтобы настоять на своем.
— Если тебе нужны деньги, отдай мне кольцо.
Миртала стаскивает кольцо с пальца, встает, кладет его на стол и снова садится. Амара замечает в ее глазах слезы.
— Я не сомневаюсь, что ты сможешь со мной рассчитаться, — говорит Амара, убирая кольцо в кошелек на завязках. — И тогда получишь его обратно. А теперь, если готова, можешь подписать договор.
Филос, выскоблив пункт о повышении процентной ставки из договора, подает его на подпись женщинам, но тут в дверь просовывается голова Марты.
— Он нужен господину. — Служанка кивает в сторону Филоса.
После того как Миртала поставила подпись, Филос отдает восковые таблички Амаре.
— Прошу меня извинить, — шепчет он.
— Сколько у тебя слуг! — замечает Миртала, когда Марта и Филос уходят.
— Это слуги моего патрона.
Миртала кивает.
— Все проходит очень быстро, — говорит она с горечью в голосе. — Я ведь была такой же, как ты.
Краска на лице Мирталы пошла трещинами, а сурьма растеклась от слез и залегла в складках вокруг глаз, отчего куртизанка выглядит намного старше своих лет. Амара тут же вспоминает о Крессе, медленно увядающей бордельной шлюхе, и о Фабии, живом воплощении всех ужасов старости. От этих жутких мыслей страх Амары сгущается до жестокости.
— Мне с трудом верится, что когда-то ты была такой же, как я. — Поднявшись, Амара открывает дверь в знак того, что разговор окончен.
К тому времени, как Амара с Викторией отправляются за покупками, Филос уже успел уйти. Его наверняка вызвали, чтобы он помог Руфусу или Гортензию с семейными делами. Амара думает об огранных мастерских и ювелирных лавках, которых полно возле дома Руфуса. В них он не единожды покупал подарки для Амары, которая с большим любопытством разглядывает витрины всякий раз, когда осмеливается пройти мимо. Но Филосу в том квартале, должно быть, знакома каждая мелочь. Не говоря уже о содержании господских счетов. Амара со странным чувством понимает, как мало ей известно о жизни Филоса.
— Куда пойдем? — Виктория от нетерпения подпрыгивает на носочках. — Походим по твоей улице? Или уйдем подальше?
Лицо Виктории сияет, словно серебряное зеркало Амары, отражающее солнечный свет.
— Думаю, можно пойти на виа Венериа. Посмотреть, что есть в одной из самых больших лавок. В той, что возле дома Юлии, такой выбор ассирийского шелка — мы проведем там не один час.
Виктория хватает Амару за руку.
— Отлично!
Амара чувствует, как прохожие бросают на них косые взгляды, но Виктории на это плевать. Она, кажется, еще не усвоила, что ей больше незачем добиваться мужского внимания, или она, быть может, хочет наградить себя за то унижение, которому вчера подверг ее Квинт. Жадная до восхищения, Виктория готова заглядывать каждому встречному в глаза. Амара не понимает, забавляет или раздражает ее поведение подруги.
— Мы так никогда не доберемся до лавки, — говорит она, когда из-за прошедшей мимо Виктории между разгневанной женщиной и ее мужем, ценителем красоты, начинается ссора.
— Только подумай, сколько я заработаю во время Флоралий, — отвечает Виктория, вскинув голову. — А сейчас я просто тренируюсь.
Магазин тканей — один из самых красивых на виа Венериа. Фасад расписан сюжетами из мифов о Венере. Богиня любви принимает подношения от почитателей, а у ее ног свернулась клубком змея, приносящая удачу. В отличие от лавки Виргулы, здесь на улице вывешено очень мало тканей — они, вероятно, слишком ценны, чтобы оставлять их без присмотра. Амаре вдруг становится нехорошо при мысли о том, сколько денег здесь можно оставить.
Амара не успевает поделиться своими опасениями, как Виктория врывается в магазин и с уверенностью женщины, которая всю жизнь воображала себя на этом самом месте, направляется к стоящей за прилавком служанке.
— Мне нужен ассирийский шелк, — доносится до Амары ее голос. — Мы хотим посмотреть все, что у вас есть.
Девушка окидывает внимательным взглядом обеих посетительниц. Ее привлекает серебряная подвеска с безупречной янтарной каплей на шее у Амары. Это первый подарок Руфуса, который, как кажется Амаре, еще был озарен чувством, схожим с любовью.
— Он у нас в дальней комнате, — с угодливой улыбкой отвечает служанка.
Амара идет вслед за девушкой, а Виктория, сгорая от нетерпения, уносится вперед. Амара невольно представляет на месте пышнотелой Виктории стройную Дидону. Всего год назад они вдвоем впервые ходили по помпейским магазинам ткани. Амара помнит, как Дидону восхитил прозрачный серебристый шелк. «Как будто на тебе паутина».
