Амара садится у стола. Теперь она не только растеряна, но и встревожена:
— О чем ты хотел рассказать? В договоре ведь указано лишь то, что один человек становится патроном вместо другого.
Филос устремляет на Амару горестный взгляд.
— Нет, не совсем так. Адмирал освободил тебя безоговорочно, а вот Руфус стал твоим патроном на определенных условиях. — Филос подходит к Амаре и хочет взять ее за руку, но на этот раз она отклоняется от него. — В договорах по вольноотпущенницам часто указывается, что женщине даруют свободу, чтобы она стала наложницей. Кто угодно, кроме Плиния, потребовал бы, чтобы этот пункт был прописан с самого начала.
— Хватит меня пугать! Просто скажи, о чем говорится в договоре.
Амара видит, что Филосу совсем не хочется этого делать, но он сам не оставил себе выбора.
— Если ты изменишь Руфусу, то сразу же вернешься в статус рабыни.
Нехорошее предчувствие, которое зрело в душе Амары с тех пор, как она впервые вошла в этот дом, сменяется осознанием. Нет, она не потрясена, она как будто была к этому готова. Руфус владеет ей.
— Почему ты не сказал мне раньше?
— Думал, тебе будет проще без этого знания. — Филос обеспокоенно смотрит на Амару. — Думал, ты даже сможешь полюбить Руфуса, если будешь считать, что он тебя действительно освободил. А потом, когда я понял, что ты его не любишь, я решил, что тебе ничего не грозит, пока тебя не привлечет кто-нибудь другой…
— Кроме тебя, — выпаливает Амара.
Филос молчит, и согласие, которое сквозит в его молчании, злит Амару еще больше.
— Значит, того, что сейчас произошло между нами, было бы достаточно, чтобы снова сделать меня?.. — Она не в силах произнести это слово.
— Договор составлен так, чтобы ты не могла изменить Руфусу с другим патроном, — произносит Филос, ускользая от вопроса. — Ему не нужна защита от рабов. Он всегда был вправе убить любого из нас.
— Но я бы, по крайней мере, не умерла рабыней, — резко отвечает Амара, выплевывая это слово со всей ненавистью и отвращением к прошлому.
— Я тоже. — От вспыхнувшего гнева на щеках Филоса проступают красные пятна, и Амара понимает, что он неверно истолковал причину ее презрительного тона.
— Я не это имела в виду.
— Думаю, я точно понял, что ты хотела сказать.
Амара закрывает лицо ладонями, не осознавая, на кого злится больше: на себя или на Филоса.
— Ты ошибаешься, — говорит она, пытаясь держать себя в руках. — И ты самый настоящий болван, если считаешь, будто я стану рисковать своей жизнью ради человека, которого не люблю!
Этот возглас Амары оказывается неожиданным для них обоих. Филос молчит, лицо его приняло непроницаемое выражение. Развернувшись, Амара направляется к двери и спешно пытается нащупать ручку в отчаянном желании избежать унижения от собственного признания.
Глава 19
Клянусь, я не делала в юности глупости большей,
Чем вчера, когда оставила тебя одного,
Потому что желала только
Скрыть от тебя жар сердца своего.
Сульпиция, древнеримская поэтесса
Из сада доносится звонкий смех Виктории. Она сидит на скамье в обнимку с Фебой и Лаисой. Амара устроилась чуть поодаль на табуретке, и рядом с ней стоит Британника, грозная, словно преторианец
[9].
— Разве в это можно поверить? — вопрошает Виктория. — Ты когда-нибудь видела столько денег? Да мы с Феликсом в два счета расплатимся!
Выручка Виктории превзошла все ожидания. Амара с Дидоной о таком щедром вознаграждении даже не мечтали.
— А для вас все это оказалось не слишком мучительным? — Амара с беспокойством смотрит на флейтисток, которым не достанется ни гроша.
— Я им все объяснила, — говорит Виктория. — Даже тебе приходится трахаться, чтобы прокормиться, хоть и с одним мужчиной, — усмехается она. — Но, думаю, им и так все ясно! Руфус ведь не слишком хитер, правда? И еще я сказала им, что, как только с долгом будет покончено, мы сможем увеличить их долю.
— Госпожа, ты так щедра! Спасибо, — произносит Феба, которую явно насторожил дерзкий тон Виктории.
— Я так рада, что ты попросила Эгнация познакомить меня с Фуском, — продолжает Виктория. — Щедрости ему не занимать! Но какой же крохотный у него член! Пришлось с ним повозиться. Что ты делала, чтобы он подольше не падал?
Все вздрагивают от рычания, которое вырывается из груди Британники. Амара поднимает взгляд и с тревогой видит, что британка неотрывно смотрит на Викторию, скривив губы и положив ладонь на рукоятку кинжала. Амара берет Британнику за руку, чтобы предостеречь.
— Ты должна понимать, что я не могу обсуждать такие вещи. — Амара обращается к Виктории. — Я ведь могу запятнать честь своего патрона.
— Кажется, Руфус завел себе сторожевую собаку, — злобно произносит Виктория, кивнув в сторону Британники. — А ведь его здесь даже нет!
— Такой человек, как Руфус, ожидает от меня непогрешимой преданности, — отвечает Амара, с горечью вспоминая вчерашние события. — Как в его отсутствие, так и при нем.
— Ладно! — раздраженно бросает Виктория. — Теперь уже и посмеяться нельзя. И что-то я не припомню, чтобы ты была так же предана Феликсу.
— Феликс не был моим патроном, — возражает Амара. — Он всего лишь треклятый сутенер!
Виктория сохраняет полную невозмутимость. На ее лице даже появляется выражение удовольствия, когда Амара произносит ругательство.
— А что он говорил обо мне? Ты мне так и не рассказала.
— О чем ты?
— Что сказал Феликс, когда ты передала ему мое послание? — Виктория пристально смотрит на Амару. — То, которое ты обещала передать.
Сердце Амары еще полно злобы на Руфуса за его обман, и она способна на жестокие поступки.
— Он сказал, что ему на тебя плевать. — В голосе Амары начинает звучать холодность, свойственная Феликсу. — Разве его должна заботить судьба женщины, которую он подкладывал под каждого встречного? — Как только эти слова срываются с губ Амары, она мысленно переносится в кабинет Феликса, где он на ее глазах так жестоко обходился с Викторией. Амаре становится тошно от самой себя. — Прости, — шепчет она. — Я не должна была…
Виктория ничего не отвечает. Она поднимается со скамьи и выходит из сада. Растерянные Феба с Лаисой не знают, как поступить.
— Вы тоже можете пойти отдохнуть, — говорит Амара, не в силах смотреть на рабынь, которые напоминают ей о ее роли сутенера, об этом отвратительном сходстве с Феликсом. Феба с Лаисой спешно уходят.
