А я — могу. И потому я — пока нужен.
— Хорошо… — сказал генерал — оставим пока эту тему. Мы все проверим, и вернемся к нему. С вами будут хорошо обращаться. Не сочтите за труд ответить на один вопрос, как думаете, что мы должны сделать, чтобы спасти Украину?
— Смириться с неизбежным.
— С чем именно?
— С территориальным разделом. Либо отделить Галичину и весь Запад, а самим признать себя частью русского мира, либо отделить восемь областей Юго-Востока и идти в ЕС. Вы никогда не склеите чашку — она уже разбита. И если даже вы ее склеите — она все равно останется склеенной. И рано или поздно не выдержит. Бандеровщина — была подавлена в сороковые, но в конце восьмидесятых проявила себя, сорок лет спустя. Так же будет и тут. Никто никого не простит. Ненависть будет передаваться из поколения в поколение. Чашка уже разбита. Лучше приобрести новую, чем пить чай из этой.
— Не ожидал. Думал, вы умнее.
— Я и есть умнее. Но это так. Вы хотели знать мое мнение — вот оно.
— Как насчет военной диктатуры и наведения порядка? Многие люди захотят жить в стране, где обеспечен порядок и какое-то подобие справедливости — как бы эта страна не называлась.
Я отрицательно покачал головой
— Нет, не выйдет.
— Почему же? У генерала де Голля вышло. У генерала Пиночета — тоже вышло.
Я еще раз качнул головой
— Совсем не то. У Уго Чавеса уже не вышло. И не потому, что он всего лишь полковник. Знаете, почему?
…
— Я какое-то время жил в Латинской Америке… достаточно, чтобы кое-что понять. Там военные — представляют собой особенную касту, они происходят из местных «хороших семей», то есть аристократии. У них есть земли и ранчо, они с детства видели, как родители управляют ранчо, а потом делали это сами. Они нанимали и увольняли людей, продавали скот и кукурузу. И если латиноамериканские генералы — выходцы из хороших семей совершают государственный переворот — они, хоть и с эксцессами, но готовы к управлению страной, это для них не сложнее, чем управлять собственным ранчо. А вот полковник Чавес — был уже не из хороших семей, он был выходцем из самого низа. И он умудрился довести первую по нефтяным запасам страну мира до состояния банкротства… точнее, это его предшественники сделали, но основу заложил он. А вы… речь не конкретно о вас, речь о всех постсоветских генералах. Мы же выходцы из низов все. От сохи. Пролетарское происхождение не скроешь, хоть десять Бентли купи. Каким ранчо мы управляли? Да советскому генералу дай золотодобывающую компанию, он и ее разворует и спустит в унитаз. Куда уж до управления страной…
Пивовар мелко рассмеялся
— Я не прав?
— Вы не знаете Украину, Александр…
— Расскажете?
— Не все… но кое-что расскажу.
Пивовар — зачем-то достал мобильный, посмотрел и сунул обратно в карман. Пишет разговор, что ли?
— Когда все начиналось, у меня денежное довольствие составляло две тысячи восемьсот восемьдесят шесть гривен. Если брать по старому курсу — один к восьми — то считайте. За эти деньги — Украина ждала, что я умру за нее и убью за нее. За триста с чем-то долларов в месяц.
— Никогда этого не понимал — заметил я
— Чего именно?
— Жалоб. Мне мало платят. Меня обижают. В конце концов — если тебя что-то не устаивает, кто мешает встать и уйти?
— Да я не жалуюсь. Я привожу пример.
…
— … Когда я уходил со второй ротации — столько зарабатывал комвзвода. Ну, примерно…
Генерал помолчал и добавил
— В день…
— На контрабанде?
— На контрабанде, на левой водяре, на много чем другом, о чем я умолчу. Существовала строгая такса на те или иные дела, никто не пытался уронить цены или перехватить у другого. Все знали, сколько сдавать и сколько оставить себе. Я ввел правило — чем больше ты сдаешь, тем больше твоя доляшка. Таким образом, те, кто на «нуле» были заинтересованы работать честно, а не левачить. И все знали, что случается с крысами…
…
— И такой был не я один. Были… конечно честные… некоторые и до сих пор в двух комнатах ютятся, хотя больше … на двух метрах вглубь. Вы по-прежнему считаете нас непригодными к управлению Украиной?
— А вы понимаете, что это криминал? Вы собираетесь вводить криминальные практики в государственное управление. Вы понимаете, что государство Украина уже сейчас стопроцентно коррумпировано? И по этой причине нежизнеспособно.
— Почему?
На этот вопрос — я не нашел ответа
— Коррупция — это не более чем квазиналог. Который кстати сильно способствует росту эффективности — задумчиво сказал Пивовар — вот, к примеру, когда вы платите налоги, чиновник заинтересован в том, чтобы ваш бизнес жил и развивался? Да пофиг ему! Он свою зарплату все равно получит. А я, падая в долю, получая процент от всех грузов, проходящих ноль, кровно заинтересован в том, чтобы дела варились, товар двигался, водил никто не обижал. У меня каждый бизнер знал таксу и знал, что пока он платит — с его грузом ничего не случится. Были случаи, когда я платил из своего кармана — при непонятках с грузами. Были случаи, когда я жестоко наказывал своих — за беспредел.
Я понимал, что генерал не врет.
— Это параллельная налоговая система. Хорошо организованная. В конечном итоге — должно же общество содержать свою армию. Если не хочет кормить армию путинскую.
— А вам не приходило в голову, что после ваших поборов — люди были согласны и на путинскую армию?
— Нет. Такого не было. Можете мне поверить. Зря, что ли создавали Украину? Это как в первобытном обществе — все верят, что их вождь самый сильный и с самым длинным х…м. И ни на кого его не променяют.
Генерал пристально смотрел на меня. Он гордился содеянным и тем, что он мне рассказал про все это.
— Так как? Подходим мы для управления Украиной?
— Да, — сказал я, — подходите…
Информация к размышлению. Документ подлинный
Не питая особых иллюзий, из уважения ко времени, тогда заглядывал в глаза тем, кто сегодня очутился на почти недостижимой высоте. Тогда в их взгляде были растерянность и страх. Иногда сменявшийся сомнениями. Сейчас там — пустота. Отражающаяся в лубочных медальках и триплексах подаренных списанных бронемашин. Никому не навязываю своего мнения, просто делюсь с теми, кому оно интересно. Они, по мне, — временщики. Не хорошо — не плохо. Не зрада — не перемога. Издержка. Дань времени. Ловкие, сладкоголосые, пустословные, суетливые. Ворующие так же жадно. Но с пугливой оглядкой. Готовые сдать засвеченного партнера, но неспособные отказаться от воровства или крышевания. Газ ли, "контрабас" ли, наркота ли. Рефлексирующие на уколы, но глухие к ударам. Даже не знаю, почему. Четверть века убиваюсь вопросом: почему у политиков напрочь отказывает инстинкт самосохранения? Почему каждый раз слышу: "А нас за что? Мы же свои!" Они такие, как есть. Других не было. И нет. Пока. Это не столько их вина, сколько наша беда. Они ничего не поняли о времени, которое заставило мир уважать их страну. У нас не было других, у них не было конкурентов.
