Одесса. Жемчужина у моря…
Это город, который для меня больше родной, чем тот, название которого когда-то было напечатано в моем настоящем общегражданском паспорте. Это город, который мы пытались освободить в мае четырнадцатого — и потерпели поражение. Мы — проиграли свое «Куликово поле», наши предки выиграли — а мы проиграли. Это город, который я предал второй раз год назад — просто убежав из него, вместо того, чтобы сражаться со злом.
Если мяса с ножа.
Ты не ел ни куска,
Если pуки сложа.
Наблюдал свысока,
И в боpьбу не вступил.
С подлецом, с палачом,
Значит, в жизни ты был
Ни при чем, ни при чем
Ни при чем!
[12]
Я, по крайней мере, попытался. Но попытка — не считается.
И этот соленый ветер — мне напоминает об Одессе. О городе, который я предал. О всех, кто там остался — о живых, и о мертвых. О мертвых, кровь которых вопиет и требует отмщения. Но я — просто заткнул уши…
Буэнос-Айрес, Аргентина. 14 июля 2017 года
Район порта Буэнос-Айреса — Пуэрто Мадеро — это теперь самый дорогой район города, там сосредоточена большая часть деловой жизни, построены небоскребы. Нас там ждет автомобиль Юрца — это Форд Экспедишн, бронированный уже по самому высокому классу — шестому. Такие машины — использовались в Ираке и Афганистане.
— Пора идти…
Я посмотрел на Юрика, а он — на меня. Торможу.
Перекинуть мешки в машину — с каждым разом это занимает все больше и больше времени. Скоро — машины хватать перестанет…
Наш офис — расположен в четырехэтажном реновированном здании красного кирпича на улице им. Алисии Мор де Хусто, кто она такая — я и знать не знаю, но офисы действительно хорошие, реновация выполнена на качественном уровне. Мы — поднимаем мешки на грузовом лифте и запираем в сейфы. Часть оставляем — мы развезем их прямо сегодня…
За нашим историческим, четырехэтажным зданием — громоздятся сверкающие планиды небоскребов…
— Пожрать зайдем — Юрец смотрит на часы
— Нет. Времени нет.
— Тогда хоть мясо куплю…
— Давай…
* * *
Мясо в Аргентине — это Мясо. Заперченная, под соусом планида размером в мою руку — это так, чисто перекусить…
Мы сидим в бронированной по самое не могу машине, за спиной — чуть ли не миллион долларов и едим свежее, донельзя острое мясо.
— У нас проблемы? — спрашивает Юрец, аппетитно кусая мясо.
— Нет
— У тебя проблемы?
— Ближе к истине… — невесело усмехаюсь я.
— Что-то с бизнесом?
— Да нет, личное
— Расскажешь?
— Подожди. Давай, сначала развезем бумагу.
Деньги — мы называем бумагой. Просто чтобы сохранять здравый рассудок и не вестись. Это — не более чем бумага.
* * *
Последняя точка на сегодня. Это — центр, площадь Ретире. Что это такое — наверное, догадались… ретирада… ассоциации не всплывают? Ретире — это одна из главных площадей Буэнос-Айреса, очень схожая с московской «площадью трех вокзалов». Здесь и в самом деле находятся три вокзала Буэнос-Айреса из пяти. В остальном площадь — обычная, привокзальная площадь — грязь, машины как попало припаркованные, маршрутки…
Только что — мы отдали последние деньги Оксане, она старшая из менял в этом районе. Мы используем в основном своих, русских и украинцев, так работать проще. Оксана — баба пробивная, в девяностые бросил муж с ребенком — приехала сюда, без языка, без копейки денег — сейчас у нее уже пять точек общепита, причем все пять — в центре. Плюс наша подработка. Вообще я замечаю, что в Аргентине как раз пробиваются чужаки — которые не знакомы с милыми местными традициями бардака. Возможно, рано или поздно президентом Аргентины станет русский (Киршнер по матери, по-моему — поволжская немка) и покончит с местным бардаком раз и навсегда.
Хотя тогда — Аргентина перестанет быть Аргентиной.
Bésame, bésame mucho
Сomo si fuera esta noche la última vez
Bésame, bésame mucho
Que tengo miedo a perderte, perderte después
Самая известная песня на испанском — льется через динамики, а в душе — будто кошки насрали…
— Дон Хосе отбирает бизнес? — негромко спрашивает Юрец.
— Нет.
— Тогда что…
— Да как сказать…
— Как есть. Я не тороплюсь.
Не торопится он…
Я вообще человек, который не испытывает никогда потребности «излить душу». Тефлоновая она у меня — за редкими исключениями. Но сейчас — я рассказал Юрцу многое. Возможно, даже слишком многое.
Юрец — фыркнул, стукнул по рулю
— И это — всё?
— А что — мало?
— Нормально. Ты дядю Мишу знаешь?
— Нет, кто это?
— Еврей один. Как раз из Одессы. Если он не узнает за два дня, где этот парень — я свои штаны съем.
— Самонадеянно.
— Как есть. Он многих тут устроил… ты же понимаешь, евреи друг друга держатся.
— Позвонишь?
— Зачем звонить? Сейчас поедем?
— Куда? — тупо спросил я. Туплю сегодня.
— Да тут недалеко. Он здесь, в Аргентине…
* * *
Дядя Миша — как, оказалось, обитал совсем недалеко от вокзала — в районе, называемом «бища Лугано». Она хоть и называется «бища», но это не трущоба, а полноценный спальный район, наподобие нашего Бутово или Химок — двадцати с лишним этажные дома и скверная криминогенная ситуация, в том числе и потому, что рядом находится уже самая настоящая трущоба — Бища 31. Мы решили проехать электричкой две остановки до Хенераль Бельграно, а там — пешком. Автомат — Юрец оставил в машине, но пистолет, переделанный в «почти автомат» был при мне. Надо ли говорить, что на входе на вокзал Ретире не было металлоискателей, и никто и никого не проверял. А кого проверять — бомжей, которые под стенами лежат или торговцев, которые всяким палевом торгуют как у нас на вокзалах в девяностые? Хотя по уму такое оружие брать не стоило, пристанут — что, с автоматом отбиваться?
Хотя могут так пристать, что и автомата будет мало…
Аргентинские электрички — тоже тема, я на них немало ездил, когда только приехал. Про разную колею — я уже говорил. Часть электричек и даже дальних поездов ходит при этом по тем же тоннелям, что и метро — под городом. Сами электрички — расписанные граффити, с разбитыми стеклами, короче свинарник настоящий. Проезд на наши деньги десять рублей, но можно не платить — контролеров нет. Полно торговцев, которых никто не гоняет и нищих. Короче говоря, Москва, девяностые. При этом электрички очень востребованы, в час пик — в мясо, иногда не могут закрыть двери и так и едут с открытыми. Из особенностей аргентинских электричек — там есть полностью стоячие вагоны, без сидений, они для велосипедистов. Некоторые — прямо так и едут, не слезая с велосипеда, а на нужной станции выкатываются на платформу.
