Резидент появился вовремя, Слон сразу понял — толку от него будет мало, но, похоже, малый старательный. Он нервно осмотрелся и зашел в вагон. Слон зашел следом. Электричка, точнее дизель-поезд — тронулся…
Соблюдать меры предосторожности было бессмысленно, Слон это понял сразу. Вагон был набит людьми, как сельдями в бочке, кто-то открывал дверь и высовывался, гарцуя перед своими друзьями и рискуя свернуть себе шею, шум стоял такой, что надо было кричать, чтобы услышать собеседника. Потому Слон протиснулся поближе к молодому парню, который пришел навстречу, прокричал ему в ухо:
— Виктор?
Парень обернулся.
— Да. А вы…
— Выбери место, где можно выйти. Я выйду за тобой…
…
Виктор вышел почти сразу — еще в черте аргентинской столицы. Кругом была застройка, напоминавшая Москву времен Лужкова, было грязно и шумно, толпился народ. Прямо по рельсам — бегали крысы, подбирая выброшенные прямо на рельсы пищевые отходы. Такое ощущение, что люди здесь не знали смысла слова «субботник», и грязь тут копилась несколько лет…
За ними вышло много народа, но все разошлись. Слон соскочил с поезда в последний момент, подошел к парню — который, кстати, неплохо со своей майкой вписывался в окружающий пейзаж.
— Нас тут на нож не поставят?
— Да нет…
— Ладно, пойдем, прогуляемся…
Они сошли с платформы, и пошли по улице. Слон недоуменно смотрел по сторонам и думал — будний день, а сколько народа на улице. Они что — все не работают?
— Почему столько людей на улице? — спросил он.
— А… тут обеденный перерыв два часа.
Здорово…
— Ну, давай знакомиться. Меня Алексей зовут.
— А по отчеству как?
— Просто Алексей. А ты — Виктор, так? Что закачивал?
— Военный университет.
— Романские языки?
— Нет, английский.
— А сюда как попал?
— Я испанский в школе учил. На английский мест не было.
Здорово…
— Хабла испаньол?
— Си, синьор.
— А я вот ни хрена не хаваю этот испанский, так что придется тебе мне помогать. Тут где-нибудь место есть посидеть — поговорить?
…
Место поговорить они нашли во дворе, на детской площадке. Детей на площадке не было, а сама площадка напоминала парк культуры и отдыха города Припять…
Но, по крайней мере, было где сесть.
— Рассказывай. Как вы умудрились так вляпаться? В Москве только вас на все лады и склоняют.
— Провокация это.
Выпалил, не подумав. Но молодец, по крайней мере, не стал валить на других.
— А с чего провоцировать именно вас? И с чего — именно здесь? Почему Аргентина?
— Не знаю. Может, мстить хотят?
— За что?
— Мы серьезно продвинулись за последний год в переговорах по перевооружению. Аргентинская армия дышит на ладан, ей нужно всё — от новой винтовки и до нового самолета. Американцы могли и устроить провокацию, особенно после прихода Макри. Из мести, можно сказать.
Слон покачал головой.
— Это не «Санта-Барбара».
— Что? Какая Санта-Барбара?
Слон вдруг понял, что этот парень действительно не знает, что такое «Санта-Барбара»
[7]. Он — человек совсем другого поколения.
А это значит, что он, Слон, постарел. И пора на покой.
— Проехали. Про американскую провокацию расскажи моей бабушке. Наркотики нашли на самом деле. Изъяли на самом деле. Что говорят в посольстве? Рассказывай. Ты присягу давал — в отличие от некоторых
Слон знал, что посольская среда — тесный и замкнутый мирок, в котором мало что можно утаить друг от друга. И в этой среде — дыма без огня не бывает, общественное мнение редко ошибается.
— Говорят, это Кузнецов.
— Советник по безопасности?
— Да, он. Его уже нет здесь.
— Понятное дело. Еще кто?
— Суворкин.
— А это еще кто?
— Завхоз… ну по хозяйственной части.
Если первая фамилия для Слона новостью не была, то про Суворкина он слышал впервые.
— Давно, как думаешь, таскали?
— Не знаю… я не обращал внимания.
— А слухи ходят?
— Говорят, давно. Не первый раз.
Здорово — Слон хлопнул в ладоши — все знают и молчат. Потому что проблем не хотят огрести. Пусть страна проблемы огребает.
— Я спрашивал.
— Кого?
— Посла.
— А он что?
— Всех собак на меня спустил.
— В Москву докладывал?
А в ответ тишина, взятая за основу…
Слон не первый день «был замужем», застал еще те времена. В чем была разница? Ну, совести и тогда не было, загранка приманивала бессовестных людей, как мух — дерьмо. Но кое-что все же было. Тогда резидент не стал бы покрывать посольских работников, замеченных или даже просто подозреваемых в таких вот гнилых, неблаговидных делах. Торговля наркотиками! Прямо на территории посольства склад! Да тут никто не стал бы покрывать такое.
Вскроется — в Москве спросят не с них, в Москве спросят со всех — куда смотрели? Не иголку проносили! И спрос со всех.
Но даже без спроса, люди… как то по-другому относились друг к другу. Требовательнее, что ли. Было понимание, что мы все — жители одной страны, откровенных подонков просто не терпели рядом с собой.
А сейчас всем на всё плевать. И на всех. И как то быстро уяснили стиль поведения адвоката — ко мне какие претензии? Конкретно — ко мне? Я конкретно, что сделал? Ничего? Ну а что вы мне тогда предъявляете?
— Отзовут меня? — спросил резидент.
Как же… отзовут. Держи карман шире, в наше время все дошло до того, что людей не хватает — не засвеченных и ни откуда не высланных.
— Отзовут… — решил усугубить Слон, — да тебя не отзывать, тебя расстрелять надо. Ты здесь для чего сидишь?
— А у меня этого в инструкции нет. Есть советник по безопасности.
Слон хотел сказать… он много чего хотел сказать, но осекся. И правда — нет. Раньше говорили: «А ты, как коммунист, куда смотрел?» Теперь только нет коммунистов
— Значит, так, — сказал Слон и тон был его нехорошим. — Положи все на бумагу — все что знаешь. И мне лично в руки. Срок — до завтра. Второе — чтобы до конца недели мне назвал, кто еще знал и кто был в схеме. Иначе разбираться с тобой будут в Москве. И совсем другие люди. Понял?
