— А если я очень попрошу?
Ну, если так…
Буэнос-Айрес. Палермо.11 марта 2018 года
Палермо — это столица гордой Сицилии, колыбели мафии — но не только. Палермо есть и в Буэнос-Айресе, только если в Италии Палермо — столица самой отсталой итальянской провинции, то здесь Палермо — это один из самых богатых и стильных районов никогда не спящего города. Что-то вроде нашего Арбата.
И конечно не сравнить с одесским Палермо — меккой наркоманов, с убийства в которой у меня и начались настоящие неприятности…
Здесь Палермо — это старая городская архитектура, тенистые аллеи и парки.
Один из таких городских особняков, в котором есть дворик с садом — куплен какой-то компанией в Панаме. В нем есть жизнь — но все двери и окна постоянно закрыты и никто не знает его владельца. Но он есть. Просто не ищет известности.
…
Марко Субботич, 62 лет от роду, но все еще сильный, как бык, сидел за своим столом и просматривал документы. Он, как и многие другие бизнесмены Хорватии, происходил не из «материковой» Хорватии, а из герцеговинской Хорватии. Необходимость постоянно бороться за выживание сообщала им такие качества как жестокость, агрессивность, пренебрежение к закону, умение держаться вместе. Многие выходцы из этих мест составляли костяк мафиозных и националистических банд, многие совершили тяжкие и особо тяжкие военные и уголовные преступления, но не понесли никакой ответственности в отличие от сербов. В вопросе привлечения к ответственности хорватов большую роль сыграла смерть первого президента Хорватии Франьо Туджмана. Он умер очень вовремя, в девяносто девятом — и по словам некоторых чиновников из Госдепа, если бы не умер, уже в следующем году он оказался бы на скамье подсудимых в Гааге. Ибо обвинения его были похуже, чем у Милошевича. Но Франьо Туджман умер, американцы поняли, что большого политического процесса сделать не удастся и переключились на сербов.
Марко Субботич, который в девяностые сначала убивал сербов, а потом вместе с демобилизованными соратниками составил крупную банду рэкетиров, сейчас находился в розыске. Но розыск был странный. Его объявили в розыск по линии футбола — якобы он совершал мошенничества, хищения и вообще — оказывал незаконное криминальное влияние на загребское «Динамо». По этим статьям ему грозило лет пять, и больше его почему-то ни в чем не обвиняли. И он до сих пор оставался почетным консулом Хорватии. Забыли, наверное…
Да и искали его… не так чтобы усердно…
Итак, Марко Субботич сидел, просматривал документы, и молчал. Потом он отложил в сторону документы, взял сложенную газету и бросил ею в человека, сидевшего напротив.
— Как такое могло произойти? — спросил он. — Кто это сделал?
— Пока не выяснили, пан Марко.
— А ты выясни, — повысил голос Субботич, — и приведи этого гада ко мне. Он дорого заплатит за то, что сделал!
Человека, сидевшего напротив, звали Марко Антонович, он был бойцом антитеррористической группы Лучко. Как и немало других бойцов, после отставки он пошел в частные охранные компании, которые в Хорватии означали криминал.
— Есть подозрения, — решился озвучить Антонович, — что это сделали украинцы.
— Украинцы?!
Субботич осекся.
— С чего ты это взял?
— Слухи ходят… разрешите откровенно, пан Марко?
— Ну?
— Они ненормальные.
— Это в каком смысле?
— Ну, понимаете…
Антонович подбирая слова, перекрестился и поцеловал пальцы, которыми это сделал.
— Мы веруем, и они говорят, что тоже католики. Но они не католики. Они… какие-то испорченные внутри. Все. Они Бога не боятся.
— Ты думай что говоришь.
— Они не одни из нас, пан Марко, не европейцы. Не знаю, что они о себе возомнили, но они не одни из нас. Они все… какие-то гнилые внутри. Они говорят, что сражаются за страну и народ, но… я слышал, что они говорят между собой. Они говорят по-русски. Они убивают русских за то, что те говорят по-русски, но сами при этом говорят по-русски. Как это понимать?
Субботич бросил на стол карандаш, который вертел в пальцах.
— Больше чтобы я этого не слышал.
— Слушаюсь.
— Выясни, кто убил американца. Только очень осторожно.
— Слушаюсь.
— И ничего пока не предпринимай, когда выяснишь, просто скажи мне. Иди.
— Слушаюсь.
Антонович поднялся, отдал честь и вышел
…
Когда подчиненный ушел, Субботич снова взял карандаш. То, что он сказал Антоновичу — еще не значило, что он не был с ним согласен. Просто говорить об этом было нельзя.
Еще в девяностые Субботич стал американским агентом. Но сейчас он был больше чем агентом ЦРУ — он был на связи в Госдепартаменте США, был агентом влияния. Он не раз встречался с чиновниками уровня Госсекретаря США.
Вопрос взаимоотношений его и США, его и Украины — был вопросом… скажем так — институционализации. Через него Госдеп и спецслужбы США изучали возможности опосредованного влияния на политическую ситуацию в славянских государствах.
Зачем он купил загребское «Динамо»? Не в последнюю очередь чтобы получить доступ к многочисленным фанатским группировкам этого клуба и исследовать возможность влияния на политическую ситуацию через успехи и неудачи любимого клуба.
Опыт, кстати, оказался неудачным — подвела банальная жадность. Трансфертный рынок оказался слишком соблазнительным — он заработал на нем миллионов тридцать, но заслужил лютую ненависть фанатов. Помимо прочего выяснилось, что его и таких, как он, — жители Загреба воспринимают, как «не совсем хорватов». Он родился, кстати, в Томиславе — городе, где вся промышленность разорилась, остались только бары и сидящие в них бандиты. Загребские остряки называли эти места «наш Донецк»…
Украинская ветка была куда более соблазнительная. Что такое Хорватия? Четыре миллиона населения, ездящего на заработки. Туризм — главная отрасль. Успокаивает то, что у соседей еще хуже, но до Германии — как до Китая раком.
И Украина — сорок миллионов.
Украина была соблазнительна тем, что во многом повторяла путь Хорватии. Только, если Хорватия воевала с сербским великодержавным шовинизмом, то Украина воевала с русским великодержавным шовинизмом.
Хорватия могла научить Украину многому. Как приобрести и удерживать поддержку Запада. Как силой решить национальный вопрос и избежать наказания за это. Как сделать добровольцев важной и постоянной частью политической и национальной машины; в Хорватии добровольцы имеют скидки по налогам и могут беспошлинно ввозить товары.
Ну и… сотрудничая с Украиной, Хорватия спасала себя. Потому что в Сербию снова шли по Дунаю караваны с русским оружием — как летом четырнадцатого. И снова — на границах все чаще замечали офицеров в незнакомой военной форме
[12]…
