— Хорошо, синьор…
И исчез в толпе.
…
Ну, вот… до вечера еще есть время. Можно, скажем, пойти в бордель и расслабиться. Тут девочки из Бразилии работают, настоящие мастерицы.
Или сходить и посмотреть на водопад.
Или просто купить кашасы и выпить.
Или…
Что-то грызло его изнутри.
И он знал что…
Американец убит, а он уносит ноги, как трус. Потом, в Боготе он напишет отчет… Интересно, дадут ему ход или нет?
Если так вдуматься — ситуация совсем хреновая. Костенко знает слишком много, если он начнет говорить — многим конец. Его попытаются убрать, но не факт что получится. ЦРУ, если так вдуматься, не слишком то удачливо в таких вот острых акциях.
Или попробуют договориться…
Если так подумать, Костенко все еще вписывается, даже с трупом американца на руках. Сделают вид что ничего не было, лишь бы Костенко и дальше вредил русским. Эта его идея — создание международной террористической организации против русских — она много сторонников в Лэнгли найдет. Там полно людей которые мечтают наказать русских, но не знают, как.
Только вот бешеный пес всегда нападает на своих хозяев.
Единственный конфликт с участием террористической организации, который удалось удовлетворительно урегулировать — это как раз ИРА, конфликт в Северной Ирландии. Но там свою роль сыграло то, что с обоих сторон были люди западного происхождения, католики и протестанты. Но они были частью Запада и могли договориться.
А с этими не договориться.
Костенко уже показал, кто он такой, убив американца. Никаких барьеров для этого — у него не оказалось. Что помешает ему убивать американцев и дальше, убивать еще и еще?
Да ни хрена.
И вот мы опять окажемся с тем же самым дерьмом на руках. Осама бен Ладен — его готовили мы, чтобы воевать с Советами, но воевать он начал почему-то с нами.
Нет, не так что-то в этом мире. Не так.
Отставной коммандер еще постоял, смотря на бессмысленно суетящийся народ. Подумал — штука ушла, жаль. Потом он пошел к своей машине…
Буэнос-Айрес. 16 марта 2018 года.
Схема примерно была ясна — для нас. Оставались детали, но в целом все было понятно.
Украинская ветка — это местная диаспора (точнее ее криминальная часть), главный в ней — львовянин Руслан Кит. Он исполнитель, кокаин в посольство прошел через него. Откуда он взялся — есть два варианта. Либо от американцев напрямую, либо через хорватов.
Тут мы серьезно ошибались, не понимая ситуацию до конца. Источником наркотика были не американцы — а Роберт Костенко. Он забрал его из изъятого и передал через хорватов. Американцы знали об этом, но операция не была санкционирована ими, она была только разработана, но утверждение не прошла — и Костенко пошел напролом. Мы так и не поняли правильно, почему был убит Адамидис.
Хорватская ветка — бандит и бизнесмен по имени Марко Субботич. В отличие от украинцев — уважаемый член местного бизнес-сообщества, принятый в Розовом доме — президентском дворце. Он так же был агентом ЦРУ и был связан с украинцами по другому каналу. Через него — вкладывал деньги Леонид Садовник, бывший президент Украины. Именно украинские деньги, которые Субботич отмывал и вкладывал по своим каналам — обеспечивали ему статус уважаемого инвестора, а не наркогангстера и героя сомнительной приватизации девяностых, каким он был на самом деле.
Есть Роберт Костенко, местный делец из полиции безопасности аэропортов, этнический украинец. Он судя по всему обеспечивает местным группировкам отправку кокаина в Европу и Африку и немало имеет на этом. Он какое-то отношение имеет к диаспоре, судя по всему крышует и помогает как то зарабатывать на жизнь своим. Но какое точно— мы так и не поняли. И он связан с ЦРУ.
Американская ветка — местное посольство, которое судя по всему пропустило половину из того что произошло, убитый американец-инвестигейтор Алек Адамидис и Даглас Сикерд, который работает то ли на ЦРУ, то ли на наркомафию, то ли на нас.
С американцами нам не тягаться. Хорватов нас не позволит тронуть аргентинское государство, потому что Субботич уже вложил несколько сотен миллионов долларов здесь, и на повестке дня были миллиардные инвестиции. Таких инвесторов не трогают, даже если они кого-то убили при всем народе.
Оставался только Кит и его группировка…
…
Чтобы посмотреть на место вблизи — мы купили небольшой китайский квадрокоптер и подняли его, чтобы облететь квартал. Результаты не порадовали…
Это не трущоба — здесь трущоба только то, что построено совсем без разрешений. Просто район, пришедший в упадок. Застройка тут старая, обшарпанная, ненадежная — пусть тут нет зимы, но сырость и ветры дают о себе знать. После того, как нормальный бизнес отсюда ушел — пришла всякая шпана. Часть зданий вообще заброшена, часть — самопально перестроена, сделаны надстройки по два, по три этажа. Весь район изуродован всяким сайдингом… впрочем, тут с недвижимостью вообще плохо. Пример — если вы купили квартиру, но в период пока оформляли сделку, ее взломали и поселились какие-нибудь бездомные — вы не имеете права их ни выселить ни выгнать силой — по закону права не имеете. Что делать? А вот что хотите то и делайте.
Потому, несмотря на шикарность города — недвижка тут дешевая, мало кто из инвесторов рискует вкладываться…
— Он что-то почувствовал. Или понял. Вот, смотрите.
Я наскоро снял контору на соседней улице — а тут много чего сдается, вывеска «аренда», самая популярная из всех. Пока мы переместились сюда.
На белой стене появилось изображение.
— Раз. Два. Три.
…
— Три телохранителя. Они с ним постоянно, перемещается он пешком или на машине. Теперь сюда…
…
— Бодигард на входе. Вооружен. Вот здесь наблюдатель.
— Сколько человек может быть в самом здании?
— Непонятно. Судя по количеству припаркованных машин — не менее десяти.
Худо.
— Машина у него все время одна и та же?
— Да. Крузер.
…
— Он резко сократил перемещения, сидит в здании. Судя по движению, ему приносят доклады и вероятно, долю от рэкета.
— Кого они рэкетируют?
— Своих, понятное дело. Собирают на АТО.
Мы со Слоном переглянулись.
— Адреса есть? Кого они рэкетируют?
…
Петр Могила с детства знал, что он — украинец.
Это было просто: вокруг все были украинцы, потому что это поселение основали украинцы. Переселенцы из Галичины. Здесь, за океаном — было не так, как там: там земли не было, а тут ее — просто никто не обрабатывал. На сколько глаз ляжет — она твоя.
