А с той стороны — сидят неглупые люди с отточенным десятилетиями интриг и выживания в крысиной стае инстинктами выживания. И любые подобные попытки — они будут отслеживать и давить еще на дальних подступах.
Вспомните оба майдана? Что от них осталось? Кого купили. Кого ссучили. А кого-то и убили.
Андрей Галущенко, ветеран Майдана — пошел в зону АТО бороться с контрабандой — и тут же был убит. Он такой не единственный.
Сейчас — Салоид для того и приехал — проконтролировать операцию. Они вышли на него. Сказали, что они типа тоже за Украину, что теперь он не один и все такое. Костенко потерял осторожность — и его отравили.
С. и…
Как там… «и были хуже времена — но не было подлей».
Я перекрестился
— Помяни Господи, душу усопшего раба твоего Роберта.
Слон недоуменно посмотрел на меня
— Ты чего?
— Честный враг такого заслуживает.
…
— Ладно, дело твое. Честный, не честный — главное, мертвый. Как по мне — земля стекловатой. Да и еще…
…
— Из Москвы прислали — Слон плюхнул мне на койку пакет из крафт-бумаги с красной полосой — водилу того, что кокаин в посольство провез — взяли. Смотреть будешь?
…
Постников, Николай Данилович, сорок семь лет, технический персонал МИД, водитель. Ранее не судим, прошел все проверки перед загранкомандировкой, в первой отработал в Нигерии, потом послали сюда. Это честно — после Африки дали страну полегче и поприятнее.
Отпираться он не стал, хотя денег дома у него не нашли. Куда дел, тоже сказал — помог погасить дочери ипотеку.
Подошли, поговорили по-русски. Предложили пятьдесят тысяч сразу, и потом — по мере сотрудничества. Пять тысяч в месяц и премии. Он подумал, что это постоянная тема с наркотранзитом и не знал что это на один раз — занести кокаин в посольство, а потом все должны были накрыть.
За эти деньги — он получил и провез на посольском микроавтобусе, на котором возили детей, больше четырехсот килограммов наркотика и спрятал его. Те, кто готовил провокацию — должны были его убрать, но просчитались в одном — посол Коронелли тупо вызвал полицию. И тем самым поломал схему провокаторов — такой реакции они не ожидали и плана действий на такой случай не было.
То, что Постникова должны были убрать — это не девяносто девять, это сто один процент — он видел в лицо авторов схемы. Понятно, что свалили бы потом на посольских или на ГРУ — русские заметают следы.
Когда начался скандал и прибыла полиция — он отмолчался, его опросили — но он ничего не сказал, потом при первой возможности уехал в Москву. Деньги отдал дочери.
То, что он не понимал, что его должны были убрать в этой схеме — почти наверняка. Он…
Я даже не знаю, кто он.
Почему то глаз цеплялся за это — помог погасить дочери ипотеку. Деньги отдал дочери. Он не раз повторил это следователям, как будто это смягчало его вину.
Я убрал все материалы обратно в пакет. Слон смотрел под ноги.
— С…а.
— Кто?
— Этот… Постников. За пятьдесят штук… мы бы сейчас головняка имели, который нам пятьдесят миллиардов стоил бы.
— Я так понимаю, ему ничего не будет.
Слон невесело посмотрел на меня
— Правильно понимаешь.
— Политическая целесообразность?
— Нет. Просто неохота лишний раз г…о ворошить. Перед всем миром.
Ну, да. Не всем же быть Коронелли.
— Из МИДа его пинком под зад. Больше он ни на какую госслужбу не устроится. Пойдет таксовать или сторожить.
…
— Не, ну с. а же. При Сталине таких расстреливали.
— При Сталине расстреляли бы нас.
Слон посмотрел на меня
— Это за что?
— За то. Сколько у тебя денег?
…
— Коттедж в Подмосковье, квартира, тачка. Детей устроил?
— Это ты к чему?
— К тому. Я примерно прикинул. У меня… ну миллионов семь есть. Это грина конечно. Тот офис у меня в собственности.
…
— А у него нет ничего. И возможности заработать у него — не было. У него была баранка посольского микроавтобуса. И у дочери — ипотека, которую ей самой не выплатить.
— Постой… ты его оправдываешь что ли?
— Не-а. Просто говорю, что не нам его судить. Не тебе и не мне. Права не имеем. Он как тот чеховский злоумышленник. С…дил болт на железной дороге. И только чудом поезд не грохнулся под откос. Его нельзя судить открытым судом. Знаешь, почему? Потому что семьдесят процентов населения России — живут так же как он. От одной возможности урвать — до другой. Пятьдесят штук на ипотеку. Все это — такая, б…, сермяга, что мне просто тошно. Если бы его судили судом присяжных, то скорее всего мы бы имели оправдательный приговор.
Слон покачал головой
— Крыша у тебя едет. Перетрудился.
— Не. У меня крыша не едет, просто я трезво смотрю на вещи. Здесь тоже неравенство. До хрена неравенства, всякого. Но здесь они считают это нормальным. Они не знают, что может быть и по-другому. А у нас — знают. Если кто-то надеется что забудут — не, не забудут. Здесь знают, что мир несправедлив. А в России знают, что можно попробовать эту справедливость установить. Силой. Хотя бы попробовать.
…
— И потому — я никогда не вернусь. И тебе не советую. С одной стороны — у нас американцы. С другой — наши бывшие братья. А вот такие как Постников — они на третьей стороне. Но не на нашей. И против всех трех — мы не справимся. Мы сейчас справились с первыми двумя, они отправились зализывать раны — но они не остановятся. А вот постниковы… они только и ждут момента. Как в девятьсот семнадцатом. Как он наступит — ох, припомнят они эти ипотеки…
…
— Иди, Слон. Не усугубляй.
— Ладно. Еще загляну
Слон вышел из палаты и аккуратно притворил дверь.
Конец.
