Боюсь, что в моем случае поможет только полная амнезия.
Крепко зажмурившись, чувствую, как из уголков глаз стекают слезинки. Быстро бегут по вискам и теряются в волосах.
— Насть, не плачь только, ладно?
Повернув к нему голову, шмыгаю носом.
— Успокой меня, Кир. Сделай что-нибудь…
Он протягивает руку и подушечкой большого пальца стирает мокрую дорожку. А я же, поддавшись порыву, обхватываю пальцами его ладонь и прижимаюсь к ней губами. Кирилл пытается ее мягко освободить, но, встретившись со мной глазами, неожиданно расслабляется.
Чуть прикрыв веки, наблюдает, как я трусь щекой о тыльную сторону его ладони. Сгорая заживо, касаюсь ее сухими губами. В горле давит еще сильнее, а в груди все мелко дребезжит от восторга.
И тут Греховцев реагирует… Не просто позволяет держать мне свою руку, но и обвивает пальцами мою ладонь. Даже мое сердце от удивления замирает. Вскинув на него взгляд, долго смотрю в его глаза. Они наполнены чем-то новым. Взгляд как обычно тяжелый, но я впервые вижу в нем сомнения.
Глубоко вздохнув, Кир переворачивается набок и подается в мою сторону.
— Один поцелуй, Настя.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя? — переспрашиваю неверяще.
— Этого хочешь ты… Хочешь ведь?
Кружа глазами по его лицу, я пытаюсь убедить себя, что мне это не снится. Мы с Греховцевым наедине в темной комнате, лежим в одной кровати, и он предлагает мне поцелуй. Хочу ли я?..
— Хочу.
Он снова укладывается на спину, а я, все так прижимаясь щекой к его ладони, вдруг цепенею. Легкие скукоживаются, а сердце бьется в эпилептическом припадке.
Несколько раз моргнув, отворачиваюсь к окну и даю себе несколько секунд на восстановление дыхания. А потом двигаюсь к нему так, что одна моя грудь оказывается прижатой к его плечу.
Кир молча наблюдает.
Смотрит из-под опущенных век, как я склоняюсь и легко касаюсь его губ. Не знаю, что при этом чувствует он, но меня прошибает насквозь. Отрываюсь, чтобы рассмотреть его рот с близкого расстояния.
— Это все? — удивленно спрашивает он.
— Нет, Кирилл… не торопи меня, пожалуйста.
— О’кей… — бормочет еле слышно.
Я не хочу торопиться. Я хочу растянуть этот момент. Смаковать его, как глоток дорогого вина. Хочу поцеловать так, что этот миг навсегда запечатлелся в моей памяти.
Прихватываю его нижнюю губу и провожу по ней кончиком языка. Кир вздрагивает, пытается отвернуться, но я не даю возможности, сразу повторяю.
— Не надо так делать, Насть… просто поцелуй и все.
— Тогда целуй сам, — вспыхиваю от обиды.
— Бл*дь!
Обхватив мою шею сзади, он тянет меня на себя и присасывается ко мне губами. Без предисловий давит на зубы и проталкивает в меня свой язык.
Я целовалась уже с парнями. Меня этим вряд ли удивишь, но то, как делает это Кирилл, переворачивает мой мир с ног на голову. Развернув мою голову так, как ему удобно, и зафиксировав затылок, он неспешно вылизывает мой рот. Интуитивно чувствуя, как ему нравится, я отвечаю.
В венах вскипает кровь. Ускоряя бег, она нагревает все тело и скапливается в самом низу живота. Распирает, пульсирует, ноет…
Лаская пальцами его шею, я сама не замечаю, как начинаю потираться о его тело. Этот контакт мне сейчас необходим, чтобы хоть немного ослабить скопившееся между ног напряжение.
Но внезапно все прекращается. Оторвавшись, Кир смотрит на меня полудиким взглядом.
— Еще… пожалуйста…
— Хватит.
— Нет… Кирилл… прошу… Я люблю тебя… — всхлипываю, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
— Нельзя, Настя… будет только хуже.
Я прослеживаю взглядом за его рукой и вижу, как он поправляет бугор в трико.
О, Господи! Он возбудился!
— Кир, не уходи, — начинаю шептать торопливо, пока не схлынуло его возбуждение, — побудь со мной! Один раз, Кир!
— Ты с ума сошла?..
— Пожалуйста… представь, что тоже любишь меня! На одну ночь, Кир…
— Настя, так нельзя!
— Можно! Ты уедешь навсегда! — говорю сбивчиво, еле слышно, касаясь его кожи губами, — я останусь здесь. Я все забуду, Кир. Я не напомню тебе!
— Напомнишь и не раз… я тебя знаю…
— Клянусь! — целую губы, веду рукой по груди и останавливаюсь у резинки брюк, — я буду молчать… никому не скажу… никто не узнает…
Эта идея, эта мысль так захватывает меня, что я превращаюсь в одержимую. Я хочу, чтобы Греховцев стал моим первым мужчиной. И если для этого мне потребуется встать перед ним на колени, я клянусь, я это сделаю.
Одно движение, и моя ладонь ложится на каменный член Кирилла. Он глухо стонет через плотно сцепленные зубы. Прикрывает глаза и болезненно морщится.
— Настя… мы похерим дружбу… это будет конец всему.
— Какая дружба, Кир? Я не хочу дружить с тобой! Я хочу любить…
Чувствуя, как я сжимаю пальцами его эрекцию, он вытягивается в струну, а когда открывает глаза, смотрит мутным взглядом на мои губы.
Ну же, любимый мой, единственный, полюби меня сегодня…
Рывок, и я оказываюсь под ним подмятой. Между бедрами случается острая вспышка, кожу опаляет жаром, а из горла вырывается сладостный стон.
— Один раз, Настя! Это будет один раз… Поняла?!
— Да.
— Я уеду. Ты не звонишь и не пишешь, иначе отправишься в бан… — шипит тихо в губы.
— Х-хорошо…
— Никому ни слова.
— Я обещаю.
— И помни — это никогда не повторится.
— Я знаю…
Только после этого он снова меня целует. На этот раз жестко, грубо, на грани боли, словно наказывая меня за собственное решение. Я, внутренне сгорая, отчаянно хватаюсь за его плечи, глажу, впиваюсь ногтями и выгибаюсь в дугу, когда он, растолкав мои ноги, вдавливается в меня, твердым пахом.
— Дай шею… — вылетает у него с очередным хрипом.
Я отвожу голову в сторону и предоставляю полный доступ. Он целует, прикусывает губами, пробуем языком на вкус.
— Кир… Кирилл… Боже мой!
— Сними сорочку, — велит он.
Сам поднимается и быстро стягивает с себя майку. Я делаю то же самое. Откидываю тунику на пол и расстегиваю бюстгальтер. Дальше он сам срывает его с меня. Толкает на спину и какое-то время просто смотрит.
Как будто нерешительно касается груди руками, а потом словно проверяет на упругость. Сжимает, растирая соски подушечками больших пальцев. Вижу, как высоко вздымается грудь, разлетаются крылья носа, как подрагивают в темноте ресницы, как быстро пробегает кончик языка по губам.
