— Настька, ты че, беременная? — спрашивает Алешка, услышав, как меня рвет в туалете.
— Отстань!
— Я маме расскажу!
— Только попробуй! Я сразу же сдам тебя. Думаешь, не знаю, как ты школу пропускаешь?
Алешка затыкается, а меня осознание прибивает к полу. Руки — ноги становятся неподъемными, и по коже проходит ледяной озноб.
Закрывшись в своей комнате, я укутываюсь в одеяло и решаю пропустить пары. Надо собраться как-то, обдумать все и настроиться на поход в аптеку за тестом.
А потом… когда все подтвердиться? Что мне делать потом? Аборт? Другого выбора ведь нет?
Утонув в безрадостных мыслях, незаметно засыпаю. Мне снится Греховцев. Как, глядя мне в глаза, двигается между моих ног. Ритмично вбиваясь, что-то тихо бормочет. Не слышно, что именно, но я почему-то точно знаю, что он шепчет нежности.
Сон настолько реалистичен, что я чувствую жар, исходящий от его сильного тела, запах кожи, горячего дыхания на моем лице. Мне хорошо. Я глажу его плечи и захлебываюсь о наслаждения.
Просыпаюсь, когда начинаю кончать. Кончать наяву. Подтянув колени к груди, жадно дышу ртом. Закрываю глаза, потому что хочу снова уснуть, чтобы вернуться в видение, но у меня не получается, и я начинаю плакать.
Потом приходит Алешка со школы и начинает стучать в мою дверь.
— Если не откроешь, я родителям позвоню! — сыплет угрозами малолетка.
— Я тебя сдам!
— Сдавай! Быстро открыла!
Приходится встать, умыться и привести себя в порядок. Брат разогревает на плите суп и наливает для меня полную тарелку. Отрезает большой ломоть белого хлеба и достает из холодильника сметану.
Поглядывает на меня с тревогой. Переживает.
— В больницу сходи.
— Схожу.
— Если это… ну… ребенок… то кто отец?
— Это не ребенок.
Кого я собираюсь обманывать? Даже самой себе вру по привычке?
Лживая, лживая Настя…
— Ну, да, — скептично ухмыляется Алешка.
Перед возвращением родителей с работы, я смываюсь из дома. Прогуляться и зайти в аптеку. Странно, но после разговора с братом, мне стало не так страшно думать об этом. По крайней мере, есть хотя бы один человек, который меня поддержит.
Мне кажется, он поддержит.
Погода для прогулок неподходящая. Подул сильный ветер и пошел дождь. Зажав в руке спрятанный в кармане недорогой тест на беременность, быстро шагаю по тротуару, пряча лицо от колючих, как иглы холодных капель.
Прихожу домой и сразу прячусь в комнате.
— Настя! — зовет папа, — ужинать иди!
— Я попозже! Не голодна.
Вылезаю на кухню, когда мама с папой усаживаются перед телевизором на диване. Съедаю гречку с котлетой и под предлогом того, что надо готовится в завтрашнему занятию, снова закрываюсь в комнате.
Сижу на кровати, глядя в окно. Тест лежит под подушкой. В голове пустота, а в груди ощущение конца Света.
В восемь с тренировки возвращается Алешка, погремев посудой на кухне, заглядывает ко мне в спальню.
— Как дела?
— Хорошо.
— В больницу ходила? — спрашивает шепотом.
Я делаю ему знак рукой, чтобы зашел и запер дверь и так же тихо шепчу.
— Я тест купила. Когда мама с папой уснут, сделаю.
— Какой тест? — хлопает глазами Алешка.
— На беременность, — шиплю раздраженно.
— Капец, Настька… у тебя же даже парня нету… Или есть?
На этот вопрос у меня пока нет ответа. По крайней мере, до тех пор, пока не поговорю с Кириллом.
— Это не твое дело, — буркаю тихо, — с этим я сама разберусь.
Ночью, дождавшись, пока стихнет в комнате родителей звук телевизора, иду в ванную и закрываюсь изнутри. Через пять минут выхожу оттуда с положительным тестом и разбитыми мечтами на счастливое будущее.
До трех ночи сижу на подоконнике, смотрю, как ветер раскачивает ветви старого тополя. Сижу и думаю, что я идиотка. Причем трусливая.
Срок уже два месяца. Тест нужно было сделать как минимум три недели назад. Сразу, как только у меня появились подозрения. Давно надо было сообщить Кириллу, и вместе решить, что делать с этим.
Денег на аборт у него попросить, потому что рожать я не хочу.
Утром приходится сознаться Алешке. Он в шоке, тяжело вздыхая, как дед, качает головой, но в глазах светится радость. Думает, я ему племянника рожу. Глупый мальчишка.
Уходит в школу в приподнятом настроении, а я еду на первую пару. Стараюсь вести себя как обычно, даже принимаю стаканчик кофе от Артура. Обещаю в субботу прийти на День Рождения Кати. По инерции еще думаю и веду себя как прежде.
Отсиживаюсь на лекциях в последнем ряду, думая, как сказать все Греховцеву. И главное, какой будет его реакция. Он меня возненавидит.
Что ж, будем ненавидеть меня вместе.
После третьей пары, когда мы с Тасей выходим на улицу, нас догоняет Лиза.
— Ты куда? Тебе же в другую сторону, — удивляется подруга.
— Да мне только что Каринка написала, — сообщает она заговорщическим тоном.
Я даже с шагу сбиваюсь.
— И что написала? — спрашиваю нейтрально.
— Что у них с Киром отношения. Они теперь вместе.
Глава 17
Боюсь звонить ему до трясучки. Слоняясь дома из угла в угол, сознательно оттягиваю этот момент. Речь я не продумала, мозг отказывается генерировать разумные мысли, поэтому решаю, что скажу, как есть. Дальше буду действовать по обстоятельствам.
Кирилл берет трубку на втором гудке.
— Настя?
Как у него это получается? Черт! Вложить так много всего в одно слово. Досаду, усталость от моей навязчивости и намек на то, что я не сдержала свое обещание не звонить ему больше никогда.
— Здравствуй, Кирилл, — встаю у зеркала комода в моей комнате и смотрю на себя со стороны, отмечая, что выгляжу я неважно.
На осунувшемся лице глаза кажутся двумя темными провалами. А цвет губ почти слился с цветом лица.
— Здравствуй, — произносит выжидающе.
— Ты говорил, я могу позвонить, если… будут последствия…
— Ты о чем?
— Ты говорил, чтобы я позвонила, если забеременею… и вот… я звоню.
— Не понял сейчас.
— Я беременна, Кир.
Отвечает не сразу. В трубке звуки, сильно напоминающие смех. Я терпеливо жду, когда он закончит и прочит горло.
