— Я не видела, чтобы это модель сидела на ком-то так же хорошо, как на вас, — проговаривает одна из девушек, очевидно, заметив мои сомнения.
— Берите, не пожалеете… — вторит ей вторая.
Аааа…
— Хорошо, я его возьму.
Выхожу из бутика с фирменным пакетом, а у самой кончики пальцев от удовольствия держать его в руках покалывает. Послав ободряющий взгляд своему отражению в витрине, решительно иду за обувью.
Сцепив зубы, покупаю сапоги бежевого цвета и в тон им ридикюль. Гулять — так гулять! Потом еще, заткнув своей жабе рот, захожу в магазин косметики и выбираю новую помаду и тени.
Но на такси мое расточительство заканчивается. Еду домой на автобусах с двумя пересадками. По пути заглядываю в супермаркет за молоком и печеньем и в прекрасном настроении дворами шагаю к своему дому.
Вспоминаю, что забыла про колготки и прикидываю, какую сделать укладку.
— Настя.
От неожиданности вздрагиваю и резко торможу. В пяти метрах от меня из такси выходит Карина. В белоснежном пальто и высоких сапогах из тонкой кожи выглядит как медийная личность.
— Привет, — киваю я, понимая, что улыбаться с моей стороны будет лицемерием.
Захлопнув дверь, она встряхивает распущенными волосами и идет в мою сторону.
Легкий ветерок доносит до меня свежий аромат ее парфюма и еще чего-то сладкого. Возможно, это пахнут ее волосы.
— Здравствуй, Настя, — улыбается вежливо, а я заранее ей не верю, — как твои дела?
— Хорошо.
Она делает такое доброе лицо, будто и впрямь за меня рада. А у меня скулы от ее доброты сводит. Актриса.
— Я кое о чем поговорить с тобой хотела, — улыбается мягко.
— О чем же?
— Разреши Роме бывать у нас.
Кровь бьет в виски, а руки, держащие покупки, сами собой в кулаки сжимаются. Материнский инстинкт включается как по щелчку.
— Он еще маленький для этого, Карина.
— Ты боишься, что мы с Киром станем обижать его? — округляет красиво накрашенные глаза.
— Нет, конечно…
— Настя, я понимаю всю пикантность ситуации, но мы с Кириллом твердо намерены поддерживать с твоим сыном близкие отношения. Мы подумали и хотим…
— Ты здесь при чем? — вырывается у меня.
Карина вспыхивает, и вся ее добродушная маска покрывается трещинами. Глаза приобретают недобрый блеск, крылья носа белеют, губы поджимаются.
— При том, что я его невеста и будущая жена.
Признаю, удар достигает цели. Не совладав с эмоциями, я начинаю часто моргать и не сразу нахожусь с ответом.
— Не знала? — воодушевляется она, — летом мы поженимся, Настя. И тебе, хочешь ты или нет, придется со мной считаться.
— Совет, да любовь, — бормочу, прежде чем развернуться и уйти.
— Ты разочаровала меня, Настя! — летит в спину, — не ожидала от тебя такого.
Остановившись, медленно к ней поворачиваюсь. Я не ослышалась? Оказывается, я разочаровала и ее тоже?..
— Чем же, если не секрет?
Резко выдохнув, она горько усмехается и неверяще качает головой.
— Ты ведь знала… тогда… как сильно я его люблю.
— Продолжай…
— И тебя это не остановило. Ты все равно залезла к нему в койку.
Так. Спокойно. Просто дышать.
— Я тебе доверяла, Настя, — трагичным тоном договаривает Карина.
— Мне надо было взять у тебя разрешение? — уточняю тихо.
— Я его любила!
— Я тоже его любила!
Я, мать вашу, так любила, как никто и никогда его не полюбит. Так любила, что дышать без него не могла! Так любила, что кровью харкала из-за разбитого сердца.
— Ты можешь обманывать, Карина, кого угодно, но не меня. Сочинять о светлых чувствах и крепкой дружбе… я на это уже не поведусь.
Верхняя губа агрессивно поджимается, глаза превращаются в две злобные щели. Придвинувшись ко мне ближе, склоняется к моему уху.
— Не смей к нему лезть, Денежка! Ты меня поняла?! Засунь свои чувства себе в жопу! Сына твоего я приму, может даже, полюблю. Но и своих ему нарожаю… штук пять!
— Выдохни, Карин… я не претендую. Все в прошлом, не переживай, — смеюсь хрипло, — не нужен мне твой Греховцев.
— А я и не переживаю, — усмехается она, демонстративно окидывая меня брезгливым взглядом, — ДОСТОЙНЫХ поводов нет. И да — запомни, я всегда получаю то, что хочу.
Взмахнув роскошной гривой, она проходит мимо меня и направляется к одному из подъездов. Я какое-то время смотрю ей вслед, а потом иду в сторону своего дома.
Я же была готова к этому разговору. Я, черт возьми, ждала его! Почему же тогда внутри все дрожит и стонет? Там, где уже давно ничего не должно болеть, снова кровоточит.
Свадьба? Да пусть женится!
Дети? Пять штук?… Да хоть каждый год пусть рожают!
Останавливаюсь, чтобы сделать полный вдох. Дышу, сама себя убеждая, что мне плевать.
Это фантомные боли, от той половины сердца, что когда-то принадлежала Греховцеву. Это пройдет, обязательно пройдет. Сразу, как только они поженятся.
Скорей бы уже!
С Ромкой сегодня остался Алешка. Я слышу визг Ромки, едва поднимаюсь на третий этаж. По другому они играть не умеют.
Открываю дверь ключом и, стараясь не шуметь, захожу в квартиру.
— Слезь с меня, мерзкий хоббит! — доносится шутливый рык Лешки из комнаты.
— Ты мой конь! — верещит Ромаш, — катай меня!
Брат продолжает угрожающе рычать, чем вызывает заливистый смех сына. Остановившись на пороге, я молча улыбаюсь.
Вот она моя семья. Никого другого мне не надо. Ни Кирилла, ни Артура, ни кого бы то ни было еще. Пусть женятся, пусть, черт их подери, будут счастливы!
И я… я тоже буду счастлива.
— Мама!
— Ты чего подкрадываешься? — возмущается Алешка.
— Хотела проверить, чем вы тут занимаетесь.
— Развлекаю твоего ребенка, — смеется он, — Ромаш меня чуть до смерти не заиграл!
— Он может, — подтверждаю я.
Накормив их ужином, прошу брата остаться еще ненадолго, потому что хочу спокойно принять ванну. А когда выхожу, обнаруживаю в своем телефоне три пропущенных от Греховцева.
— Тут тебе… этот звонил… — говорит Алешка, останавливаясь за моей спиной.
— Да, вижу…
— Я ему рожу разобью, если встречу.
Глава 39
До обеда субботы я терзаюсь сомнениями, идти мне на встречу однокурсников или нет. Меняю решение едва ли не каждые пять минут.
