Артур?.. Какого черта он это делает?!
Решительно двигаюсь к двери и, сделав два оборота ключом, ее распахиваю.
— Кир?.. — срывается с моих губ.
Инстинктивно пытаюсь от него закрыться, но в последний момент между дверью и косяком оказывается его черный ботинок. Напирая, он нагло вваливается в мою квартиру. Я двигаюсь с ним синхронно, отступаю назад и вжимаюсь спиной в дверцу шкафа.
— Ромки нет… он у родителей ночует, я же говорила…
Несу бред, понимая, что не за этим он пришел. Дыхание сбитое, будто несколько километров бежал, волосы в диком беспорядке, взгляд шальной, бешеный. Энергетика его хлещет по нервам, заражает беспорядочной дрожью. И запах… обволакивает с ног до головы жаром.
— У-хо-ди…
Молчит. Словно сам не знает, зачем пришел.
— Кир.
— Чаем напоишь? — произносит скрипуче.
— Что?.. Каким чаем?
— Любым.
— Дома… у ВАС чая нет? — спрашиваю с прозрачным намеком.
— Там невкусный.
Меня закручивает. Пол под ногами шататься начинает, я полирую зубами губы.
— Иди домой, Кирилл.
Продолжая продавливать меня взглядом, он скидывает обувь, снимает и бросает на пуф свою куртку. Я, оттолкнувшись от стены, на автопилоте, иду в кухню и слышу позади шаги.
Наполнив чайник водой, включаю.
— Вскипит, налей себе сам, — бросаю перед тем, как уйти в комнату.
Закрываю дверь и приваливаюсь к ней спиной. Прижав руки к груди, часто дышу. Там больно. Саднит, как от глубокой царапины. И сердце, угрожая разрывом аорты, барабанит гулко.
Зачем?! Черт его подери, зачем?! Я не хочу этого чувствовать, я хочу покоя!
Бросаюсь к шкафу, чтобы стянуть с себя платье, но потом представляю, как это будет выглядеть со стороны и передумываю.
Прогнав через свои легкие не менее кубометра кислорода, я все же решаю выйти. Останавливаюсь на пороге кухни и, сложив руки на груди, приваливаюсь к дверному косяку.
— Что тебе надо, Кир?
Сидя на стуле, закинув щиколотку одной ноги на колено другой, он проезжается по мне взглядом.
— Почему Рокотова к себе не позвала?
— Ты что, следил?!
Гулкая звенящая тишина, разбавленная лишь моим свистящим дыханием, да шумом закипающего чайника.
Кирилл поднимается, я сжимаюсь в комок и задираю голову, когда он надо мной нависает.
— Настя… поговорим?..
Я не выдерживаю напора, опускаю взгляд на колючий подбородок.
— О чем?
— В глаза мне посмотри.
Боже… не могу, это физически невыносимо. И оттолкнуть не могу — руки как плети безвольно висят вдоль тела.
— Настя…
Как зомбированная, поднимаю глаза и тут же попадаю в зрительную ловушку. Он смотрит, медленно моргает и пускает взгляд гулять по моему лицу. Лоб, щеки, нос… губы.
— Киррр… — вылетает с выдохом, а в следующее мгновение он прижимается к моему рту.
Я не знаю, это не поцелуй… совсем на него не похоже. Просто физический контакт наших губ, а я не дышу, застываю, как статуя. И сердце не бьется, и мыслей нет.
Наконец, Кирилл отстраняется. Шумно переводит дыхание и упирается рукой в косяк над моей головой.
— Что это было? — сиплю я.
— Тест. На твою адекватность, — хрипит рвано.
Я перенервничала, и у меня начались слуховые галлюцинации? МОЮ адекватность?! МОЮ?!
Невесть откуда взявшаяся ярость заносит мою руку и впечатывает ее в лицо Греховцева. Хлесткий звук оглушает.
Мотнувшаяся в сторону его голова быстро возвращается в исходную позицию, а в следующее мгновение мою шею обхватывают сильные пальцы.
— Сука, — шипит тихо и вгрызается злым поцелуем.
Грубо раздвигает мои зубы и проталкивает в рот язык.
Я просто выпадаю из реальности, чувствуя, как он заполняет меня своей слюной, теряю саму себя.
Это тоже не поцелуй. Это нечто иное. Секс. Похоть. Что угодно, но не поцелуй! И действует на меня как парализующий газ. Проникает в каждую клетку и стирает память, глушит гордость, активируя самые низменные инстинкты.
Чертов Греховцев… ненавижу его!
— Обнимай меня! — рычит в рот.
— Пошшшел ты… — шиплю в ответ, а руки сами, без моего разрешения, взлетают и обвивают его шею.
Боже… Аааа…
Еще один толчок в рот, новая порция его вкуса, битва наших языков. Обоюдные стоны. Волны жара по телу. Неконтролируемый тремор в конечностях. Горячая пульсация в животе.
Ненавижу…
Глава 43
— Хватит! — бью по плечам, — остановись, Кирилл. Ты поговорить хотел.
Слова вылетают из меня рывками. Меня все еще качает, но я упорно ищу под ногами твердую поверхность, иначе утонем оба.
— Хотел…
— Говори.
Он отлепляется от меня, обеими руками трет лицо и жадно хватает воздух губами. Я смотрю на его подскакивающий кадык и делаю вид, что не замечаю оттопырившуюся ширинку.
— Почему не рассказала про беременность?
— Я рассказала!
— Бл*дь… Настя! Почему соврала?!
— У тебя с памятью проблемы, Кир?! — выкрикиваю я, — ты на аборт меня послал! Ты хотел, чтобы я его… — эмоционально указываю рукой на стоящий у окна кухни детский стульчик, — чтобы избавилась!
— Я не хотел! Я тебе вообще не поверил тогда!
— А я тебе поверила! — толкаю в грудь.
Выплеснув друг на друга по порции желчи, замолкаем. Восстанавливаемся для следующего раунда.
— Кто такой Дима? Что было у вас?
— Какой Дима?.. — не сразу врубаюсь.
— Тот самый, бл*дь, от которого ты якобы родила МОЕГО сына!
О’кей. Признаю, что удар я пропускаю. На миг теряю преимущество, но затем наношу ответный, приправленный логикой.
— Твое какое дело?! Тебя никак не касается!
— Касается, — цедит сквозь зубы.
— Нет же! Тебя касается только Ромка! Моя личная жизнь, — прижимаю кулак к своей груди, — она только моя!
Молчит. Жалит висок своим дыханием, а отбить не может. Закрыто там для тебя, Кирилл. Все. CLOSED.
Приседаю и юркаю под его рукой в сторону кухни. Наливаю чай и ставлю чашку на стол.
— Пей чай и уходи.
Почти уверена, что, стукнув кулаком в стену, он сейчас свалит. Но удивляет. Спокойно подходит и садится за стол.
