Скорее… Боже…
Слышу бряцание пряжки ремня, звук разъехавшейся молнии, шелест одежды.
А в следующее мгновение он начинает в меня проникать.
Мама… максимальное распирание на грани боли. И сумасшедшее наслаждение.
— Как ох*енно, Насть… Бл*дь, как тогда…
Доходит до упора, замирает. Дикий взгляд в глаза. Отвечаю ему таким же безумием…
Первый толчок.
Из горла рвутся хрипы, изображение расплывается… хриплый голос Кира в ухо… ни слова не понимаю…
Впившиеся в бедра его пальцы. Скользящий во мне твердый член, приносящий оргазм со вторым толчком.
Внезапный, сокрушающий, безумный по своей силе.
Кирилл во мне замирает. Сжимает в объятиях, что-то торопливо шепча в ухо. Не улавливаю ни слова, потому что продолжаю захлебываться в удовольствии, о существовании которого до настоящего момента даже не подозревала.
Вау… мать моя женщина!.. Еще… еще, пожалуйста!
Пока я плаваю в стихающих волнах экстаза, Греховцев выходит из меня, присев на корточки, быстро избавляет от джинсов. Затем разворачивает меня к себе лицом и усаживает попой на комод.
— Смотреть хочу.
Раздвигает ноги, становится между ними и, обхватив ладонью затылок, глубоко целует. Не церемонясь, вылизывает всю полость рта, посасывает мой язык. Одновременно с этим, головкой члена размазывает влагу по моей промежности.
Я только что кончила, но там, где он меня касается, снова начинает зреть томление.
— Настя?.. Моя девочка, да?..
Мозг размяк, поэтому не совсем понимаю, что он хочет сказать. Какого ответа ждет?
— Скажи… моя?..
— Кир…
Обхватив пальцами одну из моих ног, он поднимает ее и ставит пяткой на поверхность комода.
Теперь я открыта для него максимально. Он туда смотрит, а меня там словно горячим паром обдает. Держусь за его плечи, выгибаюсь.
Водит рукой по блестящему от моей смазки члену. Потом в глаза мне смотрит. Шокировано.
Приставляет головку к входу и медленно в меня протискивается. Ощущения те же. На максимум.
Рывок. Губы в губы. Языки сплетаются.
Еще. Горячий ком в животе вибрирует и начинает расползаться по бедрам.
Третий. Глаза в глаза. Обмен бешеными эмоциями. Обоюдный шок, от того что чувствуем.
А дальше я не помню. Просто отключаюсь с очередным взрывом. Чувствую лишь жесткие толчки, его руки и жадные губы.
В себя прихожу, когда на живот падают горячие капли. В нос ударяет терпкий запах спермы.
Смотрим друг на друга. Задыхаемся напару.
— Это только секс, Кир…
Молчит. Опускает взгляд на мой в белесых разводах живот.
У меня же в этот момент в сердце иглы вонзаются.
— Один раз… слышишь, — шепчу я, — это было только один раз и больше никогда не повторится.
Он явно не в себе. Отходит в сторону, пошатываясь, оглядывается по сторонам, словно не понимает, где находится. А я в ужасе жду, что он вот-вот скажет: «Не дай Бог, кому-нибудь расскажешь».
Спрыгиваю с комода и несусь в ванную.
— Уходи, Кир, — бросаю, прежде чем закрыть за собой дверь.
Включаю душ и, пока пробегает холодная вода, быстро снимаю с себя остатки одежды. Залезаю в ванну и встаю под теплые струи.
Из глаз неконтролируемо бегут слезы. Ноги все еще трясутся, между ног с непривычки тянет и саднит, а в груди горит огнем.
Зачем я ему позволила? Что будет теперь?..
Опираясь рукой о кафель, второй зажимаю рот.
Господи… пусть он уйдет…
Но нет. Чувствую, как по спине сквозит прохлада, оборачиваюсь и вижу, как Греховцев спешно избавляется от одежды. Откидывает в сторону водолазку, снимает джинсы сразу с боксерами и идет ко мне, обхватив пальцами полностью эрегированный член.
Залезает ко мне в ванну и теснит меня в угол. Подцепив костяшкой пальца подбородок, смотрит в глаза.
— Ты сама-то поняла, что сказала?
Глава 53
Кирилл.
— Какой, нахрен, один раз, Настя?.. Ты че несешь?
Всматриваюсь в ее глаза, надеясь прочесть в них ответ, но там кроме паники ничего нет.
Мать твою, да она напугана до чертиков! Глядя на меня огромными глазищами, ревет!
— Настя… Настен… ты чего?
— Этого… б-больше… не повторится-а-а…
Смотрю на нее. Не вдупляю. Какой ответ ее бы сейчас устроил? Что сказать, чтобы она плакать перестала?
Обнимаю крепко, к себе прижимаю. Лицом в мокрые волосы. Вставляет крепко. Снова в нее хочу.
— Настя… я хочу, чтобы это повторилось… много — много раз. Слышишь?.. Быть с тобой хочу… во всех, бл*дь смыслах…
— Карина… вы помиритесь…
— Нет. Выбрось из головы. Бред…
— Я тебе не верю.
Вот в чем дело. Запрокинув голову к потолку, как дурак, лыблюсь. Доверие вернуть всяко проще, чем чувства. Они ведь есть? Не разлюбила?..
А доверять она мне будет. Зубами право быть с ней выгрызу.
— Если второго заделаю, поверишь?
— Только попробуй, Греховцев…
Поддеваю ее под попу и под тонкий вскрик, прижимаю к стене. В глаза смотрю. Хочу, чтобы верила.
— Размотало меня, Настя. Ясно тебе? Подчистую… Ни с кем так не было.
Слушает. Плакать перестает. Замедленно моргает, потом взгляд на губы опускает.
— Не верится что-то… Русским языком скажи.
Каким русским, бл*дь?! «Я тебя люблю»? Я хрень эту Карине впаривал. А это не одно и то же.
— То, что ты думаешь, Настя!.. Да! Насмерть. Я тобой насквозь пропитался… Как нарик… хочу еще и еще…
Кажись, верит. Взгляд такой осмысленный становится, жесткий.
— Ты предал.
— Согласен. Накажи. Только не гони… сдохну…
Вцепившись друг в друга, начинаем целоваться. Урывками, короткими касаниями, больше похожими на легкие укусы. Сталкиваемся носами, языками друг друга жалим. Прихватив мою нижнюю губу, Настя вонзается в нее зубами.
Больно. Адреналин бьет в голову. Слизав кровь, впиваюсь в нее по-настоящему. Она целует. Сама отвечает! Стонет так красиво, губу мою прикушенную языком ласкает.
У меня яйца от желания вставить ей поджимаются. Давно такого не испытывал. Считай, с той турбазы.
Удерживая ее вес одной рукой, второй направляю в нее ствол. Так туго, что искры из глаз. Охренеть…
