* * *
— Я сожалею, мяу, я раскаиваюсь, — Кусик громко рыгнул и наполнил подставленный тазик своим раскаянием.
Черная мохнатая спина дрогнула, острые, рысьи ушки поникли.
— А вот не надо было продавать свою хозяйку за килограмм зефира. Сейчас бы не страдал.
Кусик поднял усатую морду из жестяного тазика и взглянул на меня грустным-прегрустным взглядом. Долго злиться на этого обормота не получалось. Животное — что с него взять? Тем более бумеранг судьбы хорошенько стукнул по его пушистому затылку. За свое предательство Злобнокусь уже который час расплачивался жесточайшим приступом «раскаяния».
Всхлипнув, фамильяр снова склонился над тазом. Мою спальню наполнили неприятные звуки.
— Ты же знал, что бывает от переедания, — распекала я своего питомца. — Знал, что вашей усатой братии нельзя сладости.
— Можно! — возразил Злобнокусь, вытирая лапкой влажную мордочку. — И я не собирался сдавать тебя родителям, просто у меня неодолимая тяга к этим круглым воздушным штучкам. Зефиромания. Я зефирозависим, и твоя матушка этим нагло воспользовалась. Я, мяу, жертва. Такая же жертва в этой ситуации, как и ты.
Рассмеявшись, я принялась гладить своего хвостатого страдальца по угольной спинке.
Из головы все не шла безобразная сцена за ужином в столовой, злые и полные боли слова Брунгильды.
«Почему ее вы любите просто так, а я вашу любовь должна заслужить?»
Удивительно, как два человека способны смотреть на одни и те же вещи, но видеть их по-разному. Мне всегда казалось, что матушка любит Брунгильду больше. Слушая постоянные оды в ее честь, я чувствовала себя неудачницей, чувствовала, что у родителей я всегда на втором плане.
Меня, в отличие от Брунгильды, дома никогда не хвалили. О Бруни, в отличие от меня, дома никогда не заботились. Теперь, оглядываясь назад, на наше общее прошлое, я это отчетливо видела. Сестра жила под постоянным давлением, под грузом чужих завышенных ожиданий. Она стремилась быть лучшей, потому что считала, что только так способна заслужить родительскую любовь. Пока я завидовала ее успешности, тем сладким дифирамбам, что день за днем пела Брунгильде матушка, сама Брунгильда смотрела на меня и завидовала моей свободе, моей беззаботной жизни, тому что от меня, неудачницы, ничего не ждут и не требуют.
Пока Злобнокусь раскаивался, мне вдруг до ужаса, до зуда под ребрами захотелось поговорить с сестрой. Пришло время закопать топор войны и понять друг друга.
— Куда ты? — простонал мой фамильяр с пола, на котором растекся в ожидании очередного приступа.
Я, может, и хотела ответить, но ноги оказались быстрее языка — не успела я опомниться, как они уже несли меня по лестнице на первый этаж, в кухню.
В царстве Милашки Сью всегда господствовал идеальный порядок. Кастрюли на полках сияли начищенными боками, баночки со специями стояли ровно в ряд, как солдаты на плацу, в воздухе витал запах цитруса: наша кухарка специально раскладывала на подоконнике засушенные корки апельсинов, чтобы наполнить помещение приятными ароматами.
— Госпожа? — удивилась служанка, заметив меня на пороге своей обители.
Покончив с делами, она отдыхала за кухонным столом — читала книгу и пила чай с булочкой, оставшейся после ужина.
— Нет-нет, сидите, — замахала я руками, когда Милашка Сью, которую прозвали так из-за ее очаровательных золотистых кудрей, при виде меня вскочила на ноги. — Я хотела спросить…
— Осталось ли что-нибудь из еды? — перебила кухарка. — Вы проголодались, мисс? В холодильном шкафу есть вишневое желе. Я приготовила на завтра. Если хотите, порежу вам фрукты и принесу в комнату.
На румяном лице девицы ясно читалось желание услужить.
— Я не голодна. Просто хотела спросить. Может, вы знаете, какой у Брунгильды любимый пирог?
Вспомнился разговор сестры с матерью при встрече.
— Сью приготовила любимый пирог Иви. С апельсинами и тыквенными семечками.
— А мой любимый пирог?
— А у тебя разве есть любимый?
Я ожидала, что кухарка задумается, вспоминая, но она ответила быстро, без затруднений:
— С творогом. Госпожа Брунгильда любит скорый пирог с творогом и яблоками.
А мама не знала.
— Можете приготовить сейчас? Знаю, уже поздно, но мне очень хочется порадовать сестру.
— Конечно, госпожа, конечно.
И вот спустя полтора часа я подошла к спальне Брунгильды и постучала в дверь. В руках у меня дышал жаром пышный пирог, украшенный яблоками. Я нервничала и сама не понимала причин своего беспокойства. Хотелось, чтобы наш с сестрой разговор удался, чтобы он получился задушевным и разрешил все конфликты, при этом я не представляла, что хочу сказать.
Дверь долго не открывали, но я отчетливо слышала, что в комнате кто-то есть: скрипели постельные пружины, время от времени тишину нарушали грустные вздохи. Я постучала снова, и раздались приближающиеся шаги. На пороге показалась Брунгильда, опухшая и с красными, заплаканными глазами. При виде розовой отметины на ее щеке, я, как наяву, узрела сестру, лежащую в постели и долго, безутешно рыдающую в подушку.
«Почему ее вы любите просто так, а я вашу любовь должна заслужить?»
— Что тебе надо? — грубо выплюнула Брунгильда, а затем ее взгляд упал на пирог в моих руках. Ее любимый пирог с творогом и яблоками.
Белый флаг, которым я отчаянно размахивала в воздухе.
В полном молчании, в вечерней тишине притихшего дома Брунгильда смотрела на этот пирог, на эту просьбу о перемирии, и эмоции на ее лице менялись, как стекляшки в детском калейдоскопе. Удивление, растерянность, недоверие.
На секунду мне показалось, что пропасть между нами стала меньше, что, если постараться, ее можно перепрыгнуть. Но вот сестра поджала губы. И дверь с глухим стуком захлопнулась перед моим лицом.
Мой дар отвергли.
Глава 13. Только честные способы борьбы. Я что, сказал честные?
Чего я никак не могла ожидать, так это того, что Карвен будет встречать меня в зале прибытий. Однако покинув телепорт, я первым делом увидела его ухмыляющуюся физиономию.
— С возвращением, Харпер, — поприветствовал меня демон, затем взял из моих рук чемодан и начал проталкиваться сквозь толпу адептов к выходу в холл.
— А этот что здесь делает? — проворчал Злобнокусь мне на ухо, но под моим гневным взглядом притих, а потом и вовсе растаял воздухе. Фамильяры, в отличие от магов, обладали даром телепортации. Вероятно, чтобы всегда иметь возможность прийти хозяину на выручку.
— Турнир через неделю, — напомнил Карвен, и из груди моей вырвался горький вздох.
На соревнования я записалась, чтобы утереть нос Брунгильде, но после того скандала во время семейного ужина мне больше не хотелось соперничать с сестрой, не хотелось доказывать родителям, что я лучше нее. Теперь я мечтала не заткнуть Брунгильду за пояс, а подружиться с ней.
