– Значит, ты пришёл по адресу. – спокойно сказала Настя.
Она, конечно, не знала, что теперь будет следить ещё и за этой стороной дела, но не подала вида, а лишь воззрилась на Костю.
– И чё делать?
– Ждать за дверью, когда я освобожусь, и мы с тобой поедем по квартирам, я хочу посмотреть их состояние и поговорить с обслуживающим персоналом.
Когда Костя с Настей приехали в бывшую квартиру Кати, к ним навстречу вывалилась хохочущая полуголая Наташа, а за ней выскочил молоденький паренёк, который усердно стал звать их в гости. Настя молча прошла внутрь, выключила грохочущую музыку и, глянув на сопровождавшего её Глеба, сказала:
– Наташу выставить из квартиры, шмотки её собрать и отвезти вместе с ней на вокзал.
Охранник молча ретировался, а Настя, глянув на Костю, произнесла:
– Чувствую, работы предстоит много.
И этим же вечером она улетела в Питер, куда направлялся Еремей на переговоры.
Глава 9
Солнце бродило по поверхности огромных окон, вальсировало вместе с ветром, дурачась пряталось за тучи, а потом снова выглядывало и носилось на воздушных волнах, даря кипевшему жизнью городу тепло. Юля сидела на кровати и, склонив голову набок, смотрела через тонкую перегородку, отделяющую её от всего мира, на небо, на видимые далеко внизу ручейки идущих людей, потоки движущихся машин и на бликующую волнами ленту реки.
Юля не могла понять, как она опять оказалась в очередной передряге и зачем ей всё это нужно. Вчера, когда они с Милой сошли с борта самолёта, где им услужливо наливали шампанское, кормили сочной клубникой и ароматными сырами, подъехал лимузин, и Мила с Юлей помчались в сторону дома. И когда они проскочили поворот к дому Ксении, Юля попыталась остановить водителя, но Мила посмотрела на девушку с улыбкой и сказала:
– Не суетись, красотка! Прежде заедем в одно место.
Вскоре длинное тело лимузина вкатилось в самую середину высоток, паривших на берегу реки, и остановилось перед парадным входом одного из домов.
– Мила, мне сейчас реально не до гостей. Спать хочу, сил нет, – проговорила Юля, – может, я домой?
– Так ты уже дома. – неопределённо сказала спутница и вышла из машины.
Юля, опираясь на костыль, который пришлось купить, когда они с Милой были ещё в Улан-Удэ, прошла в просторный холл, где, как ей показалось, даже в полах можно было увидеть своё отражение. Поднявшись на скоростном лифте, скользящем по стене здания, Мила пригласила Юлю пройти за ней и, остановившись у одной из дверей, достала ключи.
– Ты купила здесь квартиру? – проговорила Юля.
– Проходи. – Мила шагнула внутрь и остановилась посреди просторной гостиной.
– Шикарно! – Юля оценивающе огляделась.
Вечерняя Москва, блестевшая огнями вывесок, фарами машин, гремящими вдали фейерверками, была видна как на ладони, и Юля, доковыляв до окна, подумала, что жить в такой квартире одно удовольствие. Здесь чувствовался ритм, сумасшедшая энергетика города вливалась в тебя, колдовала внутри, пропитывая своим дыханием, и звала присоединиться к страстному танцу жизни.
– Классно здесь. – улыбнулась Юля. – Я присяду? – она кивнула на лимонно-жёлтый стул, стоявший в зоне кухни, отделённой стеллажом от общей зоны.
– Ты хозяйка. Тебе решать. – невозмутимо ответила Мила.
– В смысле? – Юля нахмурилась и, оперевшись на спинку стула, опустилась на мягкую сидушку.
– Это теперь твоя квартира.
– Смешно. – ухмыльнулась девушка. – Я ещё столько не зарабатываю.
– А тебе и не нужно столько зарабатывать, – передразнила её Мила и, скинув лёгкую куртку, пошла к холодильнику, – это подарок.
– От кого? – Юля недоумённо взглянула на собеседницу.
– Всё в своё время. – улыбнулась та. – Но вот содержимое холодильника, это лично от меня.
Мила потянула за ручку, ставшую в одно мгновение прозрачной, дверцу холодильника и открыла прохладные недра, где на полках лежали любимые Юлины сыры, торчали сухие палки колбас, влажно поблёскивал салат, и лоснились крупные помидоры.
– Во! Это тоже от меня. – Мила вытянула с полки бутылку шампанского и, водрузив её на стол, оперлась на поверхность ладонями. – Ну что, отметим новоселье?
– Мила, ты толком можешь что-то сказать? – спросила Юля.
– Да! – покивала девушка. – Но только после глотка пузыристой радости и твоего «спасибо дорогая Мила, что вытащила меня из дыры, где меня хотели превратить в селянку!»
Юля секунду смотрела на подругу, потом, закинув голову, расхохоталась и вдруг почувствовала себя счастливой. Ей так хотелось сегодня пари́ть в этом моменте, что она отбросила все вопросы, сомнения и просто разрешила себе насладиться происходящими в её жизни волшебствами.
– Ну всё-таки, что за чудеса с квартирой? – чуть захмелев спросила Юля. – Я прекрасно понимаю, сколько здесь стоят такие апартаменты.
– А это подарок. – Мила, прищурив один глаз, глянула на Юлю сквозь поднимающиеся в бокале пузырьки.
– От кого?
– От по уши втрескавшегося в тебя режиссёра. Он весь мозг выел всем десертной ложечкой, когда ты свинтила. Это было просто невыносимо. – по слогам произнесла Мила и сползла на стуле. – Потом он меня достал тем, чтобы тебе такое подарить. – она пожала плечами. – Ну я и ляпнула про квартиру здесь. На следующий день он принёс ключи и дарственную. Короче, я поняла, что дело серьёзное, и наш пострел конкретно вляпался в болото под названием Юля.
– Фигня какая-то. – произнесла Юля. – Я ему никаких намёков не делала. Он мне на фиг не сдался.
– Ну, чтобы творчески одарённый мужчина влямурился в отвечающую его стандартам духовности и красоты актрису, её участия не требуется. Поверь мне, он уже сам себе всё срежиссировал. И безумную, безответную любовь и страдания, и тот период, когда его творческий гений, мучаясь от фейерверка чувств к тебе, поможет сотворить очередной шедевр и очень выгодно продать его после вручения премии где-нибудь в Каннах. – резюмировала Мила.
– Повторюсь. Фигня какая-то.
– Наслаждайся ролью музы. Завтра у тебя выходной, поэтому я тебя записала в салоны, где с тебя снимут нарост пасторали. – Мила вздохнула. – А я поехала домой. – она нахмурилась. – Кстати, это анонимный подарок. Он не хотел, чтобы ты знала. Не бойся, плату в виде страстных игрищ он требовать не будет. – Мила встала из-за стола. – Наверное.
Оставшись в одиночестве, Юля побродила по квартире, держась за мебель и стены, потом залезла в ванну и, нежась в ароматах клубничного варенья, исходившего от пены, поняла, что сейчас даже не хочет сопротивляться таким подаркам. У неё просто не было сил кому-то доказывать свою независимость, сейчас её просто хотелось жить, качаясь на волнах счастья. В день съёмок Юле не спалось с пяти утра. Она нервничала и по поводу того, как вести себя с режиссёром, и по поводу предстоящей работы. Всё-таки в большом, настоящем кино, тем более в драме, ей сниматься ещё не приходилось. Одно дело кривляться в ситкоме, совсем другое – играть глубокие чувства. Она должна была перевоплотиться в свою героиню, переживать её чувства и донести до зрителя всю душевную глубину страданий, умело прописанных в сценарии. Но когда Юля вошла на съёмочную площадку, она моментально поняла, что сыграть бурю эмоций, скорее всего, получится. Её партнёром по площадке был Дима!
