– Ксюша, кто эти женщины, по поводу Кати? – спросила Ольга
– Ольга Петровна, Коля, Зоя, – Ксения остановилась и вздохнула, подыскивая слова, – у Кати неприятности.
– Мама заболела? – нахмурившись спросил Коля.
– Мама когда придёт? – одновременно с братом сказала Зоя.
– Я так и знала. – еле слышно отозвалась Ольга. – Так и знала.
– Так вот, – Ксения подняла ладонь, призывая её послушать, – пока у мамы неприятности, она поручила Арине Николаевне и её помощнице, – Катя вздохнула, – перевезти вас в другой дом. Там живёт много детей.
– Зачем? – Коля бросил лопату, которую держал в руках и вышел из грядки на мощёную дорожку. – Я хочу поговорить с мамой.
– Сейчас это невозможно. – вполголоса проговорила Ксения.
– Мама умерла? – дрогнувшим голосом спросил мальчик.
– Да что ты, конечно, нет. – растерянно проговорила Ксения, не ожидавшая такого исхода разговора.
Её слова утонули в отчаянном плаче Зои, возбуждённом клёкоте успокаивающих слов Ольги и нервном крике Коли.
– Что здесь происходит? – Ксения увидела, как по дорожке широкими шагами к ним приближается вышедшая на шум женщина из опеки. – К вам там с обыском пришли, – негромко сказала она, – я убедила их подождать десять минут.
– С каким ещё обыском? – спросила Ксения, у которой моментально пересохло в горле.
– Вы знаете, я предпочитаю за пределы своих полномочий не вылезать и интересуюсь жизнью сторонних мне людей исключительно в рамках необходимой мне информации. – женщина повернулась к Коле и Зое и улыбнувшись проговорила. – Ребята, меня зовут Арина Николаевна, я вчера виделась с вашей мамой, и она написала для вас записку. – передав листок Коле, она наклонилась к Зое, – почему ты плачешь?
– Так мама не умерла? – вытирая слёзы, спросила девочка.
– Ну что ты. Конечно же, нет. Мама поручила мне, отвезти вас к другим ребятам, и я скажу по секрету, что сегодня там праздник. Будет мороженое, клоуны и всякие викторины.
Ксения видела, как от спокойного, уверенного голоса этой женщины ребята успокаиваются, как сами идут показывать свои комнаты, как в растерянности стоит Ольга Петровна, не понимающая, куда себя деть и бессмысленно сметающая листву и земляной сор с дорожки обратно в цветник.
– Как же так? – спросила Ольга, когда Арина скрылась с детьми в доме.
– Как-то так. – тяжело проговорила Ксения. – Возьмите себя в руки, мне сейчас на смену, я не могу не пойти, но говорят, что у меня в доме будет обыск. Там Кирюшка проснётся. Останетесь с ним?
– Конечно. – сказала Ольга. – Я правда плохо соображаю, шум какой-то в голове.
В следующую секунду пожилая женщина вдруг резко побледнела, Ксения успела подхватить её, чтобы она не упала с высоты своего роста, уложила на дорожку и понеслась к дому за помощью и аптечкой.
***
По приезде домой Юля была в кошмарном настроении. В первую очередь её угнетали приходящие сообщения, а вчерашнее письмо с фотографиями просто напугало, но ей даже не с кем было посоветоваться. Конечно, это уже не шутки, когда кто-то вторгается на огороженную территорию, ведь вряд ли можно не заметить забора и сослаться на то, что пролез в чужой сад, чтобы сфотографировать медийную актрису. А во вторую – сегодняшние пробы. Это был просто калейдоскоп нелепостей. Сцену играли в старом, вонючем, насквозь продуваемом сарае, причём тащиться туда Юле пришлось самой, так как за ней даже машину не прислали. И вся сцена заняла несколько эпизодов, причём всё это время Юля просто сидела в углу на тюке с сеном и молча кивала, пока главный герой силился изобразить сцену ревности.
– Почему вы не смонтировали декорации для такой короткой сцены в павильоне? Так же гораздо дешевле. – спросила Юля у девушки, которая ей звонила.
– Ну это начальникам моим виднее, как и что делать. – не слишком любезным тоном проговорила барышня. – Я б на вашем месте не стала перечить в первый же день, а то, знаете, актрис к нам много хочет попасть на проект. А с вашими проблемами вам вообще за радость должно быть, что я согласилась пригласить вас на пробы.
– Да вы что? – с некоторой долей гневливой иронии проговорила Юля, вспоминая, как Леся вчера уговаривала её приехать. – Так, может, я пойду? Если у вас очередь из желающих.
– Ой, да ладно вам. Ну вы погорячились, я поставила вас на место и всё, работаем дальше. – отмахнулась Леся. – Ну вы же из зарвавшихся, вам за съёмочный день платят, как у людей некоторых за год не выходит.
– Вы знаете, в том наборе слов, который я сейчас услышала, я не уловила даже намёка на смысл. Вы извините, но я думаю, что ваш проект мне вряд ли подойдёт. – сказала Юля. – По телефону вы были убедительнее и любезнее. – С вами я общаться больше не желаю. Где режиссёр?
– Вам надо вы и ищите, – надулась девушка, – чёрт меня дёрнул вообще переться в это кино.
– В смысле? – не поняла Юля.
– Ни черта в этом не смыслю. Вчера-то девочки научили как вас уговорить. А сегодня бросили меня на амбразуру. Я же не знала, что второй состав такой капризный попадётся.
– В смысле второй состав? – переспросила Юля.
– Ну, это как мне сказали, – замялась барышня. – Ну проект этот обещал быть хорошим, а на самом деле фуфло. Вот и надо его слить, хорошие актёры все разбежались, остался второй состав, ну и вас позвали, так как вас сейчас не очень хотят приглашать. Ну типа мы должны хоть одно медийное лицо показать.
– Да?
– Ну, как девочки выразились, все ждут под кого вы теперь, – Леся несколько смутилась и выдала, – ну как это поприличнее сказать. Ну ляжете, что ли.
– Как интересно. – проговорила Юля.
Только сейчас до неё дошёл смысл всего, что здесь происходило и почему нет ни одного знакомого лица. Видимо, бюджет на проект выделили, потом его освоили, а теперь на оставшиеся крохи пытаются хоть что-то состряпать.
– Спасибо, Леся, что позвали меня, но я, пожалуй, поеду. – после некоторого молчания сказала Юля. – Я полагаю, надеяться на то, что меня довезут до города, не стоит?
– Ну я же вам не служба такси. – раздражённо сказала девица, которой поминутно раздавал по рации какие-то указания хриплый мужской голос.
– И то правда. О чём это я. – пожала плечами Юля и, открывая приложение такси, отошла подальше от большой бестолково снующей толпы.
Через большое поле, где была воткнута сарайка, в которой сейчас «рождалось большое кино», с хрипом нёсся пронзительный ветер, изредка изрыгая пригоршни холодного дождя. Юля, по привычке легко одевшаяся, стояла позади гримвагена, тряслась как осиновый лист и молча проклинала весь этот фарс, куда её непонятно зачем понесло. Можно было, конечно, где-нибудь отогреться и даже раздобыть кофе, но у Юли не было сил даже общаться, не то что идти на «дружеские посиделки» в вагончик.
