В пятницу вечером я даже едва не пошла к отцу, но уже стоя одной ногой на лестнице, ведущей на его этаж, замерла, словно уперлась в невидимую преграду. Мне удалось убедить себя, что раз он простил обе вылазки в Мертвый лес и попытку пустить в замок среди ночи Мортену, то с пониманием отнесется и к невольным экспериментам с некромантией. Я решила ничего не говорить о книге и кубиках и до последнего заявлять, что призраки явились ко мне сами и назвали свои имена. Колт прикрыл меня перед миллитой уже дважды, возможно, не позволит им допытываться и сейчас.
Но шагнув на первую ступеньку, я поняла, что на самом деле боюсь не наказания за опыты с некромантией. Меня страшило, что мои подозрения окажутся беспочвенными, а признания – лишними. И еще обиднее будет, если Колт просто не воспримет мои слова всерьез, как произошло с рассказом о горгулье. От меня снова отмахнутся, а может, даже посмеются над потугами играть в детектива.
В худшем же случае отец окончательно разочаруется во мне. Разве герою войны с некромантами захочется иметь дочь, которая видит призраков и говорит с ними? Миллитам он, возможно, меня не сдаст, но вполне вероятно, отправит обратно к дяде, снова вычеркнув из своей жизни. Стоя на той ступеньке, я вдруг осознала, что не хочу такого поворота событий. И даже боюсь его.
Замерев в нерешительности, я тогда скользнула взглядом по двери комнаты наставницы, и меня осенило. Вот кто мне нужен: Мелиса! Она достаточно близка к Колту и может знать, что происходило в академии десять лет назад, с его слов. Или могла услышать ту историю от кого-нибудь другого, ведь она появилась здесь всего два года спустя или около того. О гибели четырнадцати студентов не могли так быстро забыть!
Если она подтвердит мои догадки, можно будет рискнуть и пойти с этим к Колту. По крайней мере, я буду знать, ради чего сдаю себя. И, возможно, принесенная внезапно открывшимся даром польза перевесит неприязнь к некромантии, которую испытывает отец.
– Прости, что ты сказала? – виновато переспросила Мелиса, когда поняла, что я обратилась к ней с какой-то репликой и жду реакции. Видимо, она мои слова благополучно прослушала.
Это был шанс соскочить с темы, оттянуть вероятную необходимость идти к отцу еще как минимум на день. Завтра Редек расскажет, что узнал, и можно будет решить, что делать. Подумаешь, днем больше, днем меньше…
Но между днями лежала ночь, в которую что-нибудь могло произойти. То, что я никогда не смогу себе простить. И мои нервы уже не выдерживали, словно едва слышный голос в голове шептал: «Времени осталось мало, торопись».
– Я сказала, что хочу кое о чем спросить, – решительно повторила я. Слегка поерзала на стуле и тихонько поинтересовалась: – Ты знаешь подробности гибели студентов десять лет назад?
По тому, как изменилось выражение лица наставницы, стало понятно: она совсем не ожидала такое услышать.
– Студентов? – переспросила Мелиса. – В смысле, студентов нашей академии?
– Да, насколько я понимаю, это произошло незадолго до назначения Колта директором. И, возможно, было как-то связано с Амантом Шеллом, но это неточно. Колт тебе не рассказывал?
Мелиса растерянно покачала головой. Ее глаза округлились от удивления, и в целом было видно, что она впервые слышит о той трагедии.
– Неужели никто не болтал об этом, когда ты сюда приехала? – не поверила я.
– Я начала преподавать в Академии Горгулий почти три года спустя после назначения Энгарда. Он мне ничего не рассказывал, а о таких вещах, вполне вероятно, остальным было запрещено говорить.
– Так бывает?
– Если лорд Ардем дал распоряжения, то вполне могло быть.
– Как можно запретить людям болтать?
Подобные заявления не укладывались у меня в голове.
– Очень просто. – Мелиса пожала плечами. – Если за болтовню могут посадить или казнить, желающих обычно не находится.
Да, об этом я как-то не подумала. Привыкла, что любая история утекает в интернет быстрее, чем кто-нибудь успевает объявить ее страшной тайной. А из интернета потом не так уж легко что-то удалить.
– Ты-то откуда об этом знаешь? – спросила Мелиса, воспользовавшись тем, что я замолчала.
Я схватила чайную ложку и с преувеличенным интересом принялась за пирожное, чтобы не смотреть на наставницу.
– Да так… Редек упомянул. Ему отец в детстве рассказывал, но без подробностей. Вот мне и стало интересно, что и как там произошло.
За столом повисло молчание. И было в нем что-то напряженное, заставившее меня все-таки оторваться от пирожного и посмотреть на Мелису. Та в свою очередь сверлила меня недоверчивым взглядом.
– Хочешь сказать, что это чисто академический интерес? И поэтому ты так нервничаешь? По-моему, ты что-то недоговариваешь.
Я вздохнула, сделала большой глоток уже остывшего чая и призналась:
– Это не академический интерес. У меня есть основания полагать, что это может быть очень важно, и я хочу выяснить подробности. Если они совпадут с моими подозрениями…
– Спроси у Энгарда, – тут же предсказуемо предложила Мелиса. – Уж он-то должен знать, что и как тогда происходило.
Я мгновенно сникла. Да, конечно, этого и стоило ожидать, вполне очевидное решение, но тот самый едва слышный голос в моей голове вновь шепнул: «Нельзя. Не сейчас».
– Боишься, что он не станет рассказывать? – предположила Мелиса по моему угрюмому молчанию. – Да, Энгард не любит говорить о тех временах. Но если ты объяснишь ему, почему считаешь это важным…
– Но ведь я могу и ошибаться. Вероятно, я вообще все не так поняла и мои подозрения окажутся абсолютной чушью? Мне бы узнать наверняка, что тогда произошло, прежде чем говорить с ним.
– Боишься его разочаровать? – догадалась Мелиса, сочувственно улыбаясь.
Я непроизвольно вздрогнула. Вот как она умудряется так чутко все улавливать? Я сама едва осознала собственный страх и была уверена, что он не так уж заметен. Тем не менее я кивнула, признавая ее правоту.
– Увы, не могу тебе помочь, – с искренним сожалением в голосе заявила наставница. – Я ничего не знаю о том случае.
– А Бенсон может знать? – вырвалось у меня неожиданно.
Настолько неожиданно, что я сама испугалась. Неужели я готова пойти с этим даже к миллиту, но не к родному отцу?
Мелиса дернулась, когда услышала это имя, и нахмурилась, но я все-таки продолжила:
– Он ведь миллит. Приехал сюда еще позже, чем ты, но у него должен быть доступ к какому-нибудь архиву? Если ты попросишь, он ведь поднимет то дело?
– С чего ты взяла? – несколько нервно уточнила наставница.
Я смутилась, но отступать было уже поздно.
