– Стой-стой-стой! – задыхаясь, зашептала она. – Позволь мне сначала спрятать ее! И тогда я вернусь и буду делать все, что ты захочешь!
Покрасневший от открывшихся перспектив Уолли смог только молча кивнуть.
Элоиза подхватила книгу и, поцеловав тайерхога напоследок особенно вкусно, убежала.
Он ждал ее несколько часов, пока не почувствовал неладное: потянуло дымом, послышался собачий лай, бой барабанов и мерзкие звуки трещоток. Создавалось впечатление, что в лесу началась большая охота.
Перекинувшись, Виллерфоллер несколько мгновений прядал ушами, как лошадь, а затем со всех лап бросился прочь. На кого бы ни охотились кальмеранские жители, настроены они были серьезно!
Ленн уже нервно прохаживался по просеке – был встревожен. Бросил взгляд на брата, спросил:
– Что происходит?
Уолли только пожал плечами.
Едва они вошли в таверну, увидели ждущего их егеря. Тот прошел с ними в комнату, плотно прикрыл дверь и испытующе посмотрел на обоих:
– Сегодня, господа мои хорошие, у владельца здешних земель пропала одна вещица… Не то, чтобы очень дорогая, но хозяину ценная! Все бы ничего, но прошел слух, мол, видели черного зверя с ней в зубах, что мчался прочь от замка!
Ленн взглянул на брата и подтолкнул егеря к двери.
– Подожди там, уважаемый!
Когда тот вышел, он резко обернулся к Уоллеру. На лице того застыло изумление, смешанное с недоумением и какой-то детской обидой.
– Ты? – только и спросил Ленн.
Младший Виллерфоллер потерянно кивнул. Все произошедшее вдруг предстало перед ним совершенно с другой стороны, словно с глаз сдернули повязку. И на душе стало так гадко, так муторно…
– Собирай вещи! – бросил брат. – Потом расскажешь, что произошло!
Уолли взглянул на него с благодарностью. Что бы он ни сделал, Ленн сразу пришел на помощь. Правду говорят старейшины – во-первых, нет ничего ценнее крови, а во-вторых, слаб тот, кто думает яйцами!
– Мы уезжаем, – сообщил Ленн егерю, когда они, быстро собрав вещи (в том числе медвежью шкуру, упакованную в мешок, чтобы не воняла до обработки), вышли в коридор. – Ты ведь сможешь обеспечить нам безопасную дорогу до Тахорина, уважаемый? Особенно, памятуя о моем подарке тебе!
– Придумаю что-нибудь! – пообещал тот.
Они распрощались у городских ворот. Уоллеру было до слез жаль тех дней, что он потерял, но он понимал – винить можно только себя. Собственную доверчивость. Чтобы сделать себе еще больнее, он окликнул егеря перед уходом:
– Скажи, кто видел зверя, бегущего от замка? Кто сообщил о нем?
– Племянница нашего господина, Элоиза, – охотно ответил тот. – Испугалась, бедняжка, до трясучки. Думала, чудовище разорвет ее на части, но оно ее не заметило!
Ленн и Уоллер переглянулись. Тайерхог, с какой бы целью и скоростью он ни бежал, не мог не заметить или не почувствовать смотрящего на него человека!
Во время возвращения домой Уолли все рассказал брату, хотя от стыда едва мог ворочать языком. Выслушав рассказ, Ленн очень знакомым жестом почесал в затылке, после чего обругал младшего на чем свет стоит и… обнял.
* * *
– Когда мы вернулись, отец понял, что на Кальмеране что-то произошло, но… мы так ничего и не рассказали! – покачал головой Уоллер. – Ленн обещал мне не говорить, а я… Я не нашел в себе смелости признаться в случившемся. Не потому, что боюсь отца, а потому что мерзко ощущать себя ковриком для ног!
– Вот ведь сука! – воскликнула Дэль и, подойдя к тайерхогу, крепко его поцеловала. – Уолли, никакой ты не коврик!
– Неожиданный эффект Сопряжения – саморазрушение розовых очков, – подал голос Монти. – Уоллер, история гадкая, но мне нравится! Между нами говоря, ты должен быть благодарен всем ее участникам: и пышногрудой деве Элоизе, и скряге-дядюшке, и егерю, что помог вам выбраться, и, конечно, брату!
Тайерхог фыркнул.
– Поверь мне, я бы с удовольствием обошелся без медвежьей шкуры, лишь бы не встречать эту, как ты верно выразился, пышногрудую деву! Действительно – эффект Сопряжения.
– А если бы оно разрушилось? – Белка посмотрела на Анджея. – Если бы Сопряжение исчезло так же неожиданно, как и появилось, что бы было?
– Все остались бы на своих местах, – пожала плечами Дэль, сев рядом с Виллерфоллером. – А сами миры, в конце концов, вернулись бы к своему первоначальному состоянию. Так, Джей?
– Так, – кивнул тайшелец. – Но выходцы из одних миров, оказавшиеся на момент разрушения Сопряжения в других, попали бы в ловушку. Любое разумное общество – самоконтролируемая система, которая вытесняет чуждое. Самое простое, что их могло бы ждать – жизнь в забытьи, вдали от родной цивилизации, самое страшное – тотальное уничтожение.
– Некоторые его заслуживают! – неожиданно сверкнула глазами Дэль.
– Ты о ком? – слова вылетели у Белки прежде, чем она сообразила, что знает ответ.
– Мысли вслух, – отмахнулась фриммка и снова повернулась к Джею. – Но ведь есть рекурсанты? В подобной ситуации они перенеслись бы сами и помогли бы остальным попасть домой. Или я не права?
– Ты помнишь первую лекцию по «Рекурсии пространства»? – он вопросительно взглянул на нее. – Вижу, нет. Мне запомнились слова ректора фон Тарса: рекурсия – последствие Сопряжения. Следовательно, ответ на твой вопрос – нет!
Дэль засмеялась:
– Ректор говорил много непонятных слов, которые ввергали меня в дрему, должно быть, я проспала эту лекцию! Но я до сих пор не верю, что рекурсия невозможна без Сопряжения. Каждый из нас слышал легенды и сказки о могущественных волшебниках, которые силой собственного сознания перемещались между мирами и делали это задолго до Сопряжения.
– Ключевая фраза «силой собственного сознания», – поднял палец Джей. – Да, они могли перемещаться между мирами, но только мысленно, рекурсия же позволяет перенести не только разум, но и физическую оболочку. И в этом разница.
– Ты хочешь сказать, если Сопряжение будет разрушено, рекурсанты окажутся запертыми в границах своего мира? – воскликнул Уолли.
– Скорее, того мира, в котором останутся на момент катаклизма, – задумчиво произнес Монти и, притянув к себе Изабеллу, поцеловал ее. – Не отпущу от себя ни на шаг, слышишь, Белк? Мало ли что!
– Типун тебе куда-нибудь, – проворчала та, донельзя довольная, и ответила на поцелуй.
– Лучше бы его вообще не случалось, этого Сопряжения, – вздохнул Уоллер.
– Эй, мы бы не познакомились! – запротестовала Изабелла.
– Да, – лазоревые глаза фриммки смотрели куда-то вдаль, – у нас была бы совсем другая жизнь… Наверное, всем было бы спокойнее, если бы миры потеряли друг с другом связь! Слишком все это сложно.
– Так думать неправильно, – голос Джея прозвучал неожиданно резко. – Мы не живем в событийной вариабельности. Только здесь и только сейчас! Сопряжение – наша реальность. Мы существуем внутри тех связей между мирами, что оно создало. И тот, кто рискует поставить Сопряжение под удар – делает это со всеми мирами, включая свой собственный! Странно, что сепаратисты этого не понимают!
