Шеф-командер взял ее под руку и повел прочь, словно больную. Вывел в студию, подвел к Анджею и откланялся.
– Что с тобой? – отведя ее в сторону и наливая ей вина в бокал, спросил фон Рок. – Ты сама не своя.
– Я ее видела, – лихорадочно зашептала Изабелла, выхватила из его руки бокал и залпом выпила напиток. – Это разрыв сознания, Джей! Наверное, самая сильная его работа! Несправедливо скрывать ее в частной коллекции! Такие вещи должны принадлежать всему миру!
– И это говорит владелица галереи, популярной у коллекционеров? – спокойно уточнил Анджей.
Изабелла отняла у него бутылку, налила себе еще и выпила. Только после второго бокала великолепного тайшельского вина ощутила, как сердце снижает темп, а из сознания вытягивает вселенскую пустоту, навеянную картиной.
– Ты прав, – она с силой потерла виски, – а я не соображаю, что говорю! Знаю только, что увиденное мной – невозможно описать словами.
– Выйдем на свежий воздух? – предложил тайшелец. – С балкона вид потрясающий, хотя и отсюда есть на что посмотреть.
На просторной террасе вполне мог приземлиться грузовой крылар. Здесь было пусто – гости предпочитали слушать журчание водопадов и любоваться городской иллюминацией из окон апартаментов.
Прохладный ночной воздух показался Изабелле живительным. Облокотившись на парапет, она смотрела на раскинувшуюся внизу Арлею, но перед глазами клубилась снежная дымка с высочайшей вершины Земли.
– Я тоже не терял времени зря, пока ты уламывала фон Тора выставить картину, – вдруг произнес Анджей. – Собравшиеся здесь – выпустились из Фартума задолго до нас. Кое-кто их них еще помнит забытые предания о нем. Ты хочешь знать, что означает знак Сопряжения, заключенный в круг?
– Звезда в круге? – Изабелла резко повернулась к нему.
– Да. Это знак «Слившихся»…
Она наморщила нос.
– Мне это ни о чем не говорит!
– По легенде Фартум выбирает из учеников тех, кто может воспринять его энергию без вреда для себя, и дарит им долгие годы жизни, крепкое здоровье, повышенную выносливость и силу… – пояснил тайшелец.
– Я всегда гадала, когда же спит наш ректор? – воскликнула Изабелла. – А он, выходит, может вообще не спать?
– Может, – кивнул Джей, – так же, как и император! И все, кто носит этот знак.
– Но зачем эти люди Фартуму? – изумилась она. – Для всего должна быть причина.
– Не знаю… – покачал головой Джей.
– И потом, мы, когда учились, слышали кучу мифов о Фартуме, а про этот узнали впервые. Почему?
– Потому что вы не Слившиеся с Фартумом! – раздался голос позади них.
Джей и Изабелла развернулись. Лицо человека, стоящего спиной к свету, который падал на террасу из студии, было скрыто тенью, но Белка узнала и разворот плеч, и тяжеловесную грацию. И машинально вытянулась в струнку, так же, как и фон Рок.
– Вы не в форме, – с иронией напомнил густой голос императора Парфилия.
– Простите, Ваше императорское величество! – пробормотал Анджей.
– Я здесь тоже без регалий, мой юный друг, – император шагнул к парапету и посмотрел вниз, – поэтому оставим церемонии. Называйте меня просто Филат.
– Это ваше настоящее имя? – вырвалось у Изабеллы.
Она сконфужено замолчала. Вот ведь неуемная «беличья» любознательность!
Император покосился на нее. Теперь его лицо было освещено, и в синих глазах появились знакомые демоны.
– Это мое имя до Посвящения. Впрочем, о нем забыли все, кроме самых близких друзей.
Изабелла невольно отпрянула. Насмешка в императорском взгляде пугала больше, чем лед в глазах ректора фон Тарса или подозрительность в глазах сублима фон Орса.
– Так это правда? Насчет Фартума? – спасая ее, подал голос Анджей.
Демоны затаились и оскалились.
– Не вся.
– Расскажете? – упрямо продолжал фон Рок. Ему тоже было трудно выдерживать взгляд Парфилия, но он справился. Лишь желваки заиграли на скулах, выдавая напряжение.
– Почему нет? Фартум действительно выбирает среди учеников тех, кто ощущает его сильнее, чем остальные. И наделяет своих избранников особыми свойствами. Но плата высока – однажды он может потребовать у избранника жизнь, которую придется отдать, не задумываясь!
– И у вас может потребовать? – изумилась Белка.
– У любого из тех, кто носит знак.
– Так мамы Монти поэтому нет в живых?
Джей дернул ее за руку, но было поздно. От взгляда императора, ожегшего ударом хлыста, Изабелла едва не сиганула через парапет.
– Можете быть свободны! – Парфилий властно махнул рукой в сторону выхода с балкона.
– Есть! – щелкнул каблуками Джей и потащил Белку за собой.
* * *
Его императорское величество разглядывал город, лежащий у ног. Тот казался морем, полным огней. Столько света… Столько жизней! И стольких уже нет рядом!
Холодок тронул его щеку, взъерошил волосы. Тень неслышно появился рядом, положил красивые призрачные руки на парапет – рядом с его. И прошелестел:
– Я рад тебя видеть…
– Я тебя тоже, – кивнул Парфилий. – Может быть, теперь ты скажешь мне, была ли моя жертва не напрасной?
– Увы, – насмешка Тени звучала очень знакомо. – Только твое сердце скажет. Сердце императора.
– С некоторых пор ты не отвечаешь на вопросы…
– С некоторых пор я знаю так много, что не имею права отвечать. Однако сейчас ты можешь задать мне один.
– Но их двое!
– Тогда тебе придется выбрать…
– Эта маленькая рыжая засранка со своим неугомонным любопытством может быть моей дочерью?
– Ты и сам знаешь, что да. Но…
– …Это нужно доказать!
– Да. Ты готов к этому?
– Мать Меган была рыжей…
– Как и матери еще тысячи-другой кальмеранок, – хмыкнул Тень. – В свое время я предупреждал тебя – сердце императора должно принадлежать родине, но ты не слушал!
– Я любил… – Парфилий впервые повернулся, взглянув в глаза Тени, и содрогнулся, ибо оттуда на него смотрела тьма. – Любил каждую из них!
– Знаю, – голос Тени зазвучал мягче. – Так ты готов доказать, что Изабелла Лакрими – твоя дочь?
Император молчал. Между его бровями пролегла глубокая морщина.
– Нет, – наконец, ответил он. – Сейчас это поставит ее под удар!
– Они все под ударом с момента зачатия, хотя пока живы… – прошелестел Тень. – Но грядет время потерь…
Парфилий вскинул глаза, однако Тень уже исчез. С мгновение император сжимал камень парапета так, что побелели костяшки на пальцах, а затем выдохнул в ночь:
