— Месть? — с удивлением сказал Каташи и откинулся на спинку стула. — И за что же?
— За смерть моего отца, моего брата, — голос Кенджи чуть дрогнул, — господина Сато и еще множество других невинных жертв.
— Интересно, — пальцы Каташи забарабанили по широкому подлокотнику. — Насколько я помню, во время нашей последней встречи Юма как раз разыскивал какого-то странного человека, ответственного за несколько убийств. Ты про него? Так значит, тот негодяй убил твою семью? Именно поэтому Сато взял тебя с собой?
Кенджи молча кивнул.
— Но ведь Йоши мертв, а оставшиеся Черепа либо разбежались, либо залегли на дно. Думаю, вряд ли хоть кто-нибудь еще услышит это название. Прекрасно понимаю твои чувства — я бы и сам с удовольствием вырвал сердце голыми руками каждому из этих подонков, покрывшими позором не только себя, но и свой род, однако…
— Мою семью и господина Сато убил не Йоши, — сказал Кенджи. — Он был всего лишь наемником. Простым орудием в чужих руках, работающим на куда более могущественного и опасного человека.
— Вот как? — нахмурил брови Каташи. — Ты знаешь его имя?
— Нет, — ответил Кенджи, вновь не соврав; он и сам удивлялся, как ему до сих пор так ловко удается балансировать на грани между откровенной ложью и чистейшей правдой. — Помнится, вы и сами в одной из прошлых наших бесед подтвердили то, что среди вас… точнее сказать среди нас может быть предатель. Скорее всего, все они — Йоши со своими Черепами, тот таинственный убийца и возможные перебежчики — действовали сообща, пускай даже и преследуя разные цели. Во всяком случае, мне так кажется, — поспешно добавил он, чтобы не выдать свою излишнюю осведомленность во всей этой истории.
— Хорошо, — вздохнул Каташи, одним глотком осушил стакан и поморщился, точно проглотил не вино, а горькую микстуру. — Да, такой разговор имел место быть, пускай я пока что и не нашел тому ни единого доказательства. Змей пригрел на груди змею — звучит как дурная шутка, не правда ли? Мои соглядатая следили за каждым шагом любого, кто мог хоть словом уронить мое доверие — но либо шпионы попусту тратят мои деньги, либо же та засада и впрямь была простым совпадением. Тем не менее, я подниму еще пару старых связей и закину несколько крючков — если среди нашего Дома и впрямь завелся изменник, он непременно клюнет на один из них и потом…
Взяв из глиняной миски большой орех, он сжал кулак — раздался громкий хруст и на стол упало очищенное ядрышко. Возможно, года и изрядно потрепали старшего Такэга, но отчего-то Кенджи не сомневался, что попади возможный предатель в руки Каташи — участь негодяя будет предрешена.
— … но до тех пор ты должен пообещать мне, что перестанешь в компании моего сына с гиканьем носиться по столичным улицам с мечом наперевес на потеху зевакам, — сверкнул глазами он и Кенджи ничего не оставалось кроме как покорно склонить голову. — Даже если среди Дома Змея и завелся изменник, то своим чересчур пылким юношеским энтузиазмом вы скорее спугнете его, нежели заставите выдать свою лживую натуру.
— Увы, не могу ручаться за Макото, господин, — попытался отшутиться Кенджи. — Если вдруг ему придет в голову куда-то понестись, боюсь, его не остановит и каменная стена.
— Это точно! — излишне громко рассмеялся Каташи; судя по всему, третий бокал вина за столь короткое время все же взял свое. — Скажу больше — стене в этом случае вряд ли можно позавидовать. Удивительно, насколько разные у меня получились сыновья, хоть и получившие одинаковое воспитание. Макото — чересчур импульсивен, ему не хватает терпения и однажды это может сыграть с ним злую шутку. Ичиро напротив — слишком медлителен, даже в тех ситуациях, где это играет против него. Вот Кер — мой старший сын — умело сочетал в себе обе этих стороны. Он не лез даром на рожон, но и не боялся рискнуть. Знал, где смолчать, а где нужно ответить крепким слово, если не взяться за оружие. Из него бы получился идеальный глава семьи и Дома. Жаль только…
Он умолк, глядя на пламя свечи, подпрыгивающее от дувшего сквозняка, а Кенджи, если честно, почувствовал себя несколько неловко. Словно бы он случайно заглянул в ящик с личными вещами, которые их владелец старательно прятал от сторонних или же стал невольным свидетелем приватного разговора, не предназначенного для чужих ушей.
— Не хочу показаться невежливым, господин Такэга, — он поднялся со стула, — но завтра важный день и я…
— Конечно-конечно, — тот на миг встрепенулся и Кенджи показалось, что он смахнул с век что-то блестящее; но он вполне мог ошибаться, так как уже через мгновение лицо Каташи вновь напоминало непроницаемую маску. — Тебе необходимо отдохнуть, так что ступай. И покажи всем, что Дом Змея по праву носит звание Великого.
— Я сделаю все, что в моих силах, — абсолютно искренне произнес Кенджи.
— Большего я и не требую.
Уже будучи одной ногой на пороге, Кенджи вдруг услышал:
— И еще одно…
Он оглянулся.
— Будь другом, если вдруг встретишь моего нерадивого сына, передай ему, что если он снова хочет увидеть свои драгоценные пистолеты — которые каким-то неведомым образом оказались на месте «разборок местных головорезов», пусть зайдет за ними лично. К нему у меня тоже будет долгий разговор.
Кенджи только коротко кивнул, искренне соболезнуя своему другу. Сев на кровати и скинув сапоги, он кинул взгляд на Ловушку Сеноби — надо будет показать монету знакомому Рю. Если тот вдруг знает что-то о сферах, быть может, он сможет проверить, наложены ли на золото какие-то чары. С этими мыслями Кенджи растянулся на кровати — казалось, он только-только успел прикрыть глаза, когда сквозь ставни пробились первые лучи солнца. Ну, что ж.
Великий Турнир всех Домов начался.
Глава 4
Первые испытания начались еще задолго до того, как Кенджи вообще смог сделать хоть шаг за пределы комнаты. Ведь перед тем, как отправиться на Турнир, ему предстояло пройти через целую армию цирюльников, слуг и даже лекарей из Хонга; последние, если верить слухам, прибыли в такую даль специально для того, чтобы следить за его состоянием, как физическим, так и духовным. Кенджи и представить не мог, сколько могли стоить их услуги — и, наверное, оно и к лучшему, ибо, думается, подобную сумму он при всем желании не скопит и до конца жизни. Вначале Кенджи подстригли и тщательно выбрили, смазав кожу какими-то ароматными маслами. После чуть ли не силком запихали столь богатый завтрак, что его бы с трудом осилил и Шуноморо. А потом иноземные медики тщательно осмотрели его с головы до пят, выслушали ритм дыхание и стук сердца, заставили несколько раз пройтись из одного конца комнаты в другой, постоять на одной ноге и выполнить еще несколько простых упражнений, смысл которых, если честно, ускользал от его понимая; но куда ему до профессионалов своего дела.
Видимо, результат показался им вполне приемлемым, так как они, обменявшись парой реплик на родном языке, отвесили Кенджи по поклону и выскользнули наружу. Все, кроме одного — невысокий лысый старик с длинной, почти до колен бородой, задержавшись, вытащил из-за пазухи небольшой пузырек, сунул его Кенджи и жестами приказал выпить. Он последовал его примеру — и надо сказать, успел пожалеть об этом еще до того, как неизвестная микстура попала в желудок. Зелье оказалось до того пакостным и мерзким на вкус, что на глазах Кенджи невольно выступили слезы, нутро его охватил огонь, а сам он задался в громком кашле. Кенджи уже было подумал, что его попытались отравить — в последнее время список его недоброжелателей исправно пополнялся с каждым новым днем — но уже через мгновение вдруг с удивлением почувствовал, что все его полученные раны понемногу перестают ныть. Когда старик вышел вслед за своими коллегами, боль ушла окончательно и вместо нее Кенджи ощутил небывалый подъем сил и бодрость, словно бы накануне ночью он не дрался с бандой синоби, а спал как убитый в собственной постели.
